В последние недели общественность стала свидетелем того, как избегавший до этого публичности мэр Бишкека Албек Ибраимов стал одним из самых заметных ньюсмейкеров последних недель. Причиной оказался земельный участок, на котором построил себе дом президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев.
Лидер социалистов Омурбек Текебаев обвинил нынешнего мэра Бишкека, а точнее его супругу, в незаконном приобретении земельного участка в пригороде Бишкека и перепродаже затем его президенту.
Мы решили выяснить все подробности нашумевшей сделки и историю взаимоотношений президента и мэра от первоисточника. В то же время, учитывая некоторый дефицит информации о самом мэре, задали ему вопросы о том, какой жизненный путь он прошел, прежде чем занять должность мэра. На неудобные вопросы отвечает мэр Бишкека Албек Ибраимов.
- Албек Сабирбекович, на посту мэра вы 8 месяцев. Судя по отзывам горожан, они вашей работой довольны. Это хорошая пиар-кампания, или вы действительно хорошо работаете?
- Думаю, и то, и другое. У нас команда подтянулась, настроена на работу. Мы очень стараемся. Самому себе некорректно давать оценку, но мы полностью отдаемся работе.
- В последний месяц вы сами, ваша биография и ваш семейный бизнес оказались в центре внимания общественности. Вы готовы детально поговорить и разъяснить все претензии?
- Готов. Мне абсолютно нечего скрывать. У нас страна маленькая, общество очень открытое и прозрачное. Человек ведь не с Луны свалился, есть одноклассники, есть люди, с которыми я вместе работал. Сегодня я стал публичной фигурой, и все факты моей биографии можно легко проверить. Но в последнее время я так много узнал о себе нового!
- Давайте разбираться вместе. Откуда вы родом?
- Мои корни из села Арашан, там родились и всю жизнь прожили мой дед и его родные. Но родился и вырос я в соседнем селе Чон-Арык в семье рабочего. Отец мой всю жизнь проработал на заводе им. Ленина.
- Свой трудовой путь вы начинали в 1987 году мастером слесарно-механического участка завода «Тяжэлектромаш», где проработали до 1989 года. Почему выбрали эту специальность?
- Да, это было моим первым местом работы. У меня была сложная семейная ситуация, и я вынужден был учиться и работать. Работая мастером, получал 160 рублей. Одновременно начал учебу в сельхозинституте им. Скрябина, на факультете механизации. В то время при Союзе была обязательной служба в армии. Я доучился до 4-го курса, а в 1989 году был призван на срочную службу.
- Где служили? Чем запомнилась армия?
- В 1989 году я служил в Тбилиси, в этот момент начались тбилисские события. После срочной службы я еще год отслужил контрактником в Нагорном Карабахе. Мы стояли как миротворцы между армянскими и азербайджанскими поселениями. Я был старшиной 5-го разряда, и по контракту мне выплачивали 500 рублей в месяц. А в случае моей смерти моим родным выплатили бы 25 тысяч рублей.
- Почему вы так рисковали жизнью?
- Это был момент становления меня как мужчины, как главы семьи. Так получилось, что я рано лишился отца. А я был старшим внуком в семье, у меня родные брат и сестра, плюс еще трое племянников, брат отца тоже рано умер. Я чувствовал ответственность за маму и всех своих родных и в то же время хотел выполнить свой воинский долг, готов был рисковать. Со мной служили ребята со всех союзных республик, тогда было не модно не служить в армии. Но после 1991 года, когда во многих республиках начались волнения, они разъехались. Тогда мне был непонятен этот конфликт в Нагорном Карабахе, и на чьей стороне правда, было сложно понять. Между простым народом ненависти друг к другу я не видел, потому что они веками жили рядом и уже так перемешались, было много интернациональных семей. Но были подстрекатели, как и у нас во время ошских событий.
- Вы вернулись из армии в 1992 году, когда Кыргызстан уже стал независимым государством. В вашей биографии написано, что с 199-го по 1996-й вы сначала рабочий, потом начальник цеха ОАО «Илбирс». Чем занимались на этом участке?
- В «Илбирсе» я заведовал складом всего объединения. Работал в подчинении управления материальными ресурсами. Это было время «дикого рынка». Все связи были прерваны, надо было искать новые рынки сбыта. А это было время дефицита товаров легкой промышленности по всей огромной территории СССР, плюс гиперинфляция и возможность работать по бартеру. Эти условия давали возможность хорошо заработать людям с предприимчивой жилкой. Можно было везти вагон трикотажной продукции в Россию, а оттуда привозить лес, металл. Это были бартерные схемы, наличных денег мы не видели. Мы могли везти в Тольятти женские костюмы, а привозить автомобили «Жигули», прибыль была один к десяти. Работая там, я и заработал свой стартовый капитал.
- А была возможность сохранить производство?
- Тогда все предприятия попали под программу Всемирного Банка ПЕСАК, которая занималась реорганизацией и ликвидацией убыточных предприятий. Наша страна сильно рвалась попасть в ВТО, чтобы открыть все границы. Но условие было такое, чтобы у нас реализовалась эта программа, в ходе которой были закрыты 28 крупных промышленных предприятий. Позже, когда я уже хорошо изучил экономику, понял, что программа ПЕСАК была направлена на развал промышленного производства стран бывшего СССР. Тогда еще не было класса управленцев, которые могли бы сохранить производство в новых условиях. После объявления независимости связи огромных предприятий со всего Союза нарушились в один момент. Никому не нужны стали уникальные заводы и фабрики, которые выпускали какие-то детали, которые собирались на другом заводе в другой республике. Не было сбыта продукции, это и остановило и убило сотни заводов по всему Союзу. В результате и разваливалась экономика союзных республик.
- Куда вы вложили свой первый капитал?
- Это было время нестабильности, деньги
можно было как быстро заработать, так и быстро потерять. Поэтому я свои первые
большие деньги вложил в землю. Как я говорил, мои корни из села Арашан. Мой дед
оставил мне в наследство, как старшему внуку, 57 соток земли. На тот момент, с
1993 года, шла активная раздача земли колхозов, и каждый житель, который там
проживал, получал свой земельный надел. Он складывался так: 30 соток поливной
земли, автоматически к этому добавлялись 28 соток багарной земли и 25 соток
сенокоса, который находится далеко в горах. Село Арашан было знаменито тем, что
у нас был крупнейший племзавод им. Стрельниковой, где разводили уникальную
алатаускую породу коров. В советское время в селе жило и трудилось много
русских, которые в 90-е годы начали массово уезжать в Россию и продавать свои
наделы. То есть, покупая 30 соток, автоматически получал и багарные земли, и
сенокос, и такой надел полагался каждому члену семьи. Если семья, скажем,
состояла из 5 человек, то их надел составлял
- Вам на тот момент было 30 лет. Зачем молодому человеку столько земли?
- Эта земля была для меня землей моих предков, потому что мой дедушка рассказывал, что наши предки жили здесь еще до прихода советской власти. Во времена Союза эту землю забрал колхоз, а в 1993 году эту землю раздали сельчанам. И появилась возможность ее купить. Но когда у меня появилось так много земли, я понял, что просто так ее не оставишь, на ней надо работать. Постепенно изучил, как выращивать пшеницу, клевер, позже, в 1998 году, построил ферму, где работали 25 местных жителей, начал разводить коров и бычков. На тот момент, имея землю и кормовую базу, мы закупали бычков осенью, когда они с пастбищ возвращались, и до весны их откармливали, потом продавали. И с 1998 по 2005 год прибыль у нас была один к одному.
- Удивительно, как фактически городской житель смог начать заниматься сельским хозяйством и животноводством?
- Я все изучал досконально, с самых азов, многому научил дед. Это был период, когда не только заводы рушились, но и колхозы разваливались. Мужчины от отсутствия работы спивались, все разбазаривалось и распродавалось. Многие не смогли перестроиться и все ждали, что государство им даст работу. Но работы не было, поэтому многие ломались. Это было время предприимчивых людей. Это было мое время. Предпринимательская жилка не у всех есть, просто надо было уметь рисковать, принимать быстрые решения и искать возможности. Ну и много трудиться.
- Когда вы начали быстро богатеть, появлялись завистники?
- Очень много. Зависть всегда присутствует в обществе. Конечно, молодой человек, всего 30 лет, купил столько земли. Но никто не спрашивал, по сколько часов я работал. А работал я по 18 часов в сутки, без выходных и отпусков.
- Вернемся к вашей биографии, с 1997-го по 200-й вы начальник отдела, коммерческий директор ОАО «Кыргызавтомаш». Расскажите об этом периоде.
-Я пошел осознанно в «Кыргызавтомаш». До 1998 года не был знаком с Алмазбеком Атамбаевым, хотя мы из одного села, но он старше меня на 11 лет, и я учился в Чон-Арыке, в село Арашан приезжал только на каникулы. А он в те годы учился в Москве. В 1997 году мне сельчане сказали, что наш земляк Атамбаев приватизировал завод «Кыргызавтомаш». Ему продали свои акции прежние руководители завода и многие работники. Конечно, в несколько раз дороже, чем выкупали сами во время приватизации.
Я устроился туда без каких-либо знакомств завскладом. Проработав там 6 месяцев, стал замначальника снабжения. Меня подметил Анатолий Косяченко, он сам уходил на пенсию и увидел, что я очень энергичный, рекомендовал на свое место.
- Какое впечатление производил Алмазбек Шаршенович?
- Для нас, молодых ребят, он был кумиром. Ему было 43 года, он был уже депутатом СНП и успешным бизнесменом. Когда я стал начальником цеха по производству радиаторов, он поинтересовался, откуда я родом. Я сказал, что родился в Чон-Арыке, но мои корни из Арашана. И тогда он обнял меня: «Оказывается, ты из моего родного села, я хорошо знал твоего отца и дедушку». И с того момента он узнал, что мы односельчане. Вот так произошло наше знакомство.
- В период с 2002-го по 2004-й вы исполнительный директор ОАО «Кыргызавтомаш». Это время, когда на заводы промышленной группы «Форум» пытались наложить лапу Акаевы. Вы помните этот период?
- Конечно. Промышленная группа «Форум» объединяла три завода: КТИ Корммаш, научный институт со своими опытными цехами, которые работали на завод им. Фрунзе, там разрабатывали пресс-подборщики, «Электротехник», который выпускал роторные линии для производства лампочек, и «Кыргызавтомаш». На тот момент это была серьезная промышленная группа. Возможно, из-за зависти, так как производство постепенно развивалось и даже росло, на Атамбаева начались серьезные атаки со стороны властей. Начались заказные статьи, порочащие его честь и достоинство. Потом, когда он выиграл на выборах в парламент, по надуманному предлогу у него забрали депутатский мандат. После этого Атамбаев первый раз принял участие в президентских выборах. Он получил хорошую поддержку, потому что за ним стоял рабочий класс. Но выборы он проиграл. Позже на него было организовано покушение. Потом начался рейдерский захват завода «Электротехник» и других предприятий. К 2005 году у нас не было в активе ни «Электротехника», ни Корммаша. Чтобы спасти производство, мы решили оставить производство радиаторов, выделив его в отдельное предприятие «Автомашрадиатор». В результате удалось в 20 раз увеличить производство. После 2005 года его продали, но мне приятно, что завод до сих пор работает, хотя ни я, ни Атамбаев к нему отношения не имеем. Просто это наше детище, и мне радостно, что завод работает, наращивает производство, и в Октябрьском районе это самое хребтовое предприятие, 99 процентов продукции идет на экспорт.
- Вот вы рассказываете о таком крупном производстве, а Омурбек Текебаев утверждает, что вы были весовщиком при сдаче металла. Это так?
- Я никогда металлом не занимался, потому что я был начальником снабжения. Но того факта, что я начинал свою трудовую деятельность простым рабочим, никогда не стеснялся. Быть рабочим - это не стыдно, наоборот, на рабочих держится вся экономика.
- Далее ваша карьера пошла в гору. С 2005-го по 2006-й вы советник министра промышленности, торговли и туризма Кыргызской Республики Алмазбека Атамбаева. Эту должность Атамбаев занимал ровно 8 месяцев, потом он ушел в отставку, заявив, что не хочет работать на власть, которая срослась с криминалом. Чем вы занимались на этом посту?
- Я тоже проработал на этой должности 7 месяцев. Моя жизнь оказалась плотно сопряжена с жизнью Алмазбека Шаршеновича. Он пригласил меня советником, так как у меня был хороший опыт в области промышленного производства. Я курировал 18 промышленных предприятий. Изучил их состояние на тот момент и по 17 предприятиям написал отрицательное заключение о том, что в сегодняшних условиях они развиваться не будут. И я был прав: ни одно из них не заработало, с тех пор они только проели международные кредиты, грантовые средства и практически не выпускают продукции. Хотя это были в свое время хребтовые предприятия, которые могли бы делать экономику не меньше Кумтора.
- В 2007 году Атамбаев стал премьер-министром. А у вас в биографии написано, что вы с 2006 по 2010 годы занимались предпринимательской деятельностью. Получается, вы не поддержали Атамбаева и не пошли с ним в правительство?
- Как только Атамбаев ушел с поста министерства, я ушел вместе с ним. Мы организовали небольшое предприятие по производству аккумуляторных батареек, я руководил этим предприятием. В 2007 году Алмазбек Шаршенович предлагал мне вместе с ним поработать в правительстве, на должности руководителя госматрезервов. Но я отказался, потому что на тот момент я не верил, что можно что-то изменить в политической ситуации. Я узнал, что такое матрезервы, и выяснил, что от любых госзакупок нужно было делать определенные откаты минфину, потом Максиму Бакиеву. Поэтому я прекрасно понимал, что эту систему сломать не смогу, в результате либо в отношении меня возбудят уголовное дело, либо еще что-то произойдет. Я открыто сказал, Алмазбеку Шаршеновичу, что скорее всего ему не дадут нормально поработать. Но я считаю, он свою главную функцию выполнил на этой должности, он предотвратил гражданскую войну, на грани которой тогда Кыргызстан находился. Поэтому эти годы я занимался своим фермерским хозяйством.
- Где вы были 7 апреля 2010 года?
- Вечером 6 апреля 2010 года был дома у Атамбаева, когда вооруженные до зубов спецназовцы пришли его арестовывать. Полностью квартал оцепили. Я прошел через оцепление и стоял во дворе. Когда его забрали, мы, его сторонники, решили собраться на следующее утро возле «Форума», чтобы провести митинг протеста против ареста лидера оппозиции. Утром 7 апреля сторонники, земляки Атамбаева были на «Форуме». Это были старики и молодежь, около 150-200 человек. Потом подъехал спецназ и начал демонстрировать свою силу, оттесняя собравшихся. Люди возмутились и оказали сопротивление. В какой-то момент началась потасовка, люди все прибывали и прибывали. Ребята разоружили спецназ и колонной пошли на площадь. Для меня было удивительно, когда с «Форума» вышло несколько сотен человек, а когда мы подходили к мосту возле «Мадины», в колонне было уже около двух тысяч, когда пришли к площади, со всех сторон стекался народ, и было несколько тысяч.
- Часто звучит мнение, что молодежь кидалась под пули потому, что их напоили какой-то водой с психотропным веществом. Что скажете?
- Не было такого. Это было особое состояние души, какой-то дух свободы. Когда мы подходили к площади, Бакиевы начали стрелять. Я тогда поразился: кругом кровь, раненые, а ребята не убегали, наоборот, все прибывали и прибывали. Я убедился, насколько наш народ силен духом. Поэтому мы все должны стремиться сохранить мир и согласие в стране. Никогда не забывать, какой ценой нам удалось свергнуть преступную семью. Считаю, что политики должны научиться договариваться без кровопролития, а власти – сохранить стабильность.
- Вернемся к вашей биографии. С 2010 по 2011 годы вы генеральный директор свободной экономической зоны «Бишкек». Чем занималась СЭЗ?
- Передо мной была такая задача – сохранить стабильное производство, не допустить никаких рейдерских захватов. СЭЗ существует с 1995 года, и в основном там выпускается экспортная продукция иностранными предприятиями. Там было специальное налогообложение, чтобы стимулировать экспортное производство, но с условием, что 70% продукции выпускается на экспорт, а 30% на местный рынок. Но к тому времени это не соблюдалось. Более того, гендирекция, которая жила за счет отчислений от этих предприятий, была убыточной, на ней числилось около 3 млн сомов убытка. Когда я захотел провести реформы, столкнулся с жестким противостоянием, потому что там была своя устоявшаяся система, которая работала с нарушениями закона. Я проработал там 10 месяцев, за это время старался изменить систему и добился прибыли в 16 миллионов. Но сегодня Текебаев обвиняет меня, что я что-то неправильно сделал. Это неправда. Одной из своих заслуг считаю реконструкцию комплекса «Манас-айылы», там к тому времени одни бомжи жили. Мы все отреставрировали, комплекс начал работать. Через 10 месяцев я пошел к Алмазбеку Шаршеновичу и честно признался, что эта работа не для меня. Там законы не работали. Это место – генеральный директор СЭЗ - для пенсионера, там есть хороший кабинет, хорошая машина, есть огромный пруд, где можно ловить рыбу, но вмешиваться в деятельность субъектов мы не можем. И сегодня гендирекция СЭЗ - как акимиат, который подает воду, убирает дороги и сидит, получает хорошую зарплату за счет отчислений субъектов СЭЗ. Но я энергичный человек, производственник, такая работа, как на курорте, не для меня.
- В 2011-2012 годы вы председатель правления ОАО ТНК «Дастан». В каком состоянии был крупнейший когда-то завод «Физприборы»?
- На тот момент, когда я пришел на ТНК «Дастан», вокруг него были большие скандалы. «Дастан» тогда собирались передать в счет долга России и начали его оценивать. После 2010 года, после управления Ширшова и прочих, производство лежало на боку. Там долгие годы был директором Табалдиев. Он дал этому заводу второе дыхание, когда началось сотрудничество с Индией, наладил объем производства. Благодаря ему «Дастан» стал очень интересным предприятием. И надо отдать дань уважения этому человеку, который сохранил производство. Но как только завод стал лакомым кусочком, Бакиевы назначили туда директором Улукбека Ормонова. Он буквально за месяц, став председателем совета директоров, переоформил все акции на людей Максима Бакиева. После этого снова вернулся в «Ак-Жол» председателем комитета и стал одним из лидеров бакиевской партии. Поэтому, когда я пришел, там были большие проблемы, на всех руководителей были возбуждены уголовные дела за хищения. Если поднять статистику, когда я начал управлять, на заводе средняя зарплата была 3 тысячи сомов. Я увеличил ее в 10 раз. Объем производства был в 2011 году 400 млн сомов. Когда я начал управлять, то поднял его до 1 млрд 600 млн сомов. Мы впервые заплатили дивиденды государству в 53 млн сомов, выплатили 200 млн зарплаты и налогов порядка 125 миллиона сомов.
- Как вам это удалось?
- У завода был контракт на 12 боевых торпед для Индии. Эти торпеды 1965 года конструкции. Никогда «Дастан» не являлся калька-держателем этих торпед, их разрабатывали на российском заводе. Сегодня, даже имея новые «Жигули» 1965 года выпуска, вы не будете обладать машиной, актуальной на рынке. Поэтому, когда говорят о «Дастане» как об уникальном военном предприятии, это неправда. Без научных разработок это просто отверточная сборка. Мир не стоит на месте, сегодня военные разработки совершенно другие, торпеды идут с GPS–навигацией, стратегия военных действий на море поменялась. Но прежнему руководству удалось подписать контракт с Индией. Эти торпеды стояли, они были на 90% готовы, но не хватало одной важной детали, которую перестали выпускать. А у нас гарантия по контракту, если мы не поставим торпеды, то погорим на колоссальную сумму. Мне с огромным трудом удалось найти эти детали за границей, с большим трудом закупить и завезти. В результате эти торпеды мы поставили и получили 16 миллионов долларов. Сколько нервов мне это стоило, одному Богу известно! Какому риску я подвергал свою жизнь, даже вспоминать не хочу! Но контракт мы выполнили. Я понимал, что больше такого контракта не будет. А заводу надо как-то выживать. Я предложил, пока нет военных заказов, чтобы эти деньги не проесть, построить на свободной территории жилые дома для молодых специалистов, часть квартир продать, но деньги таким образом сохранить для завода. Как только мы начали заниматься оформлением документов, в парламенте началась буча, что якобы я на военном заводе хочу дома строить. Когда я увидел это противодействие, решил больше не заниматься этой деятельностью, потому что военных заказов не предвидится, а перепрофилировать производство невозможно. А предприятие, которое не выпускает продукцию, несет отрицательную стоимость, то есть существует себе в убыток. Поэтому я решил уйти с этой должности.
- Почему этот завод не передали России?
- Все думали, что «Дастан» очень нужен России. Но когда я вник в производство, понял, что актуальности для них в этом заводе нет никакой. Потом россияне приняли распоряжение о том, что ни одно военное производство они не будут размещать на территории сопредельных государств, только в России. Поэтому этот завод им стал не нужен.
- С 2012 по 2013 годы вы заместитель руководителя аппарата президента Кыргызской Республики. Сложно ли производственнику становиться государственником?
- В этот момент шла разработка Национальной стратегии устойчивого развития. Но писали ее скорее теоретики, а не практики. Когда я пришел на пост замруководителя аппарата, я включился в разработку этой стратегии и предлагал внести многие изменения как практик. Например, там было много неисполнимых предложений. К примеру, разместить тепличные хозяйства в Джумгале. Но это было бы невыгодно, поэтому я с практичной точки зрения вносил правки. Или предлагалось выращивать пшеницу в Нарынской области, что тоже было бы затратно и неэффективно. Я проработал там 7 месяцев, дольше не выдержал. Честно признаюсь, я не смог интегрироваться в Белый Дом. 7-й этаж - это одни интриги, одни просьбы. «Вот ты же президента знаешь, зайди, устрой моего родственника на работу, реши мою проблему!» - я устал отбиваться от таких просьб. Поэтому решил уйти с этой высокой должности, понял, что эта чиновничья работа не для меня. Однажды я зашел к президенту и признался, что не могу оставаться тут, эта работа не для меня, нет эффективности. Тогда Алмазбек Шаршенович сказал: «Ты знаешь, что я заявил, что в 2014 году ЦТП США должен уйти из аэропорта «Манас». Изучи всю ситуацию». Я начал изучать деятельность аэропорта за 12 лет пребывания там американской авиабазы, потому что в Национальной стратегии было заявлено о перепрофилировании аэропорта в международный хаб. Доходы от ЦТП составляли 70% всех доходов аэропорта, от 30 до 35 млн долларов. За все годы пребывания американской авиабазы само предприятие аэропорт «Манас» потеряло способность к движению, есть такое понятие в экономике. Авиабаза США была хорошим клиентом: высокая самоорганизация работы, регулярная оплата за воздух, самонавигация - ничего не надо делать, только деньги получать и не вмешиваться. Не нужно искать международные линии, партнеров, деньги сами плывут в руки, зарплаты хорошие. И это пребывание ЦТП лишило менеджмент необходимости искать новые пути для зарабатывания денег. И мы, когда решили создать хаб, поняли, что сам по себе он не создастся, надо работать. Надо аэропорт интегрировать в трансконтинентальный бизнес. Наш единственный плюс - в географическом местоположении: так как люди и товаропоток двигаются из Европы в Восточную Азию и наоборот, то мы посередине, и это надо использовать. Мы не производим керосин, мы его покупаем, у нас не самый лучший терминал. Да и в целом, пассажиру интереснее сесть в самолет в аэропорту Хитроу и выйти в аэропорту Токио, пусть это будет 12 часов перелета, но им никак не хочется где-то по пути высаживаться, час ходить и потом дальше лететь. Что такое современный пассажирский хаб? Это аэропорт Стамбула – сотни рейсов, авиалиний. Нам с нашим аэропортом практически такое сделать невозможно, потому что наш «Манас» - это аэропорт конечного пользователя. Чтобы его реконструировать, нужны колоссальные деньги. У нас взлетно-посадочная полоса в 1975 году построена. Но у нас есть шанс сделать грузовой хаб. Что можно провозить самолетом? Те товары, чья стоимость выше 10 долларов за килограмм, тогда это рентабельно. Помидоры возить не будешь, а телевизор можно. Условно, из Тайваня в Москву. Таким образом, я изучил всю ситуацию с аэропортом, и президент предложил мне пойти на этот участок работы.
- К какому выводу вы пришли?
- Он сказал, что в связи с уходом ЦТП есть угроза, что экономика этого предприятия потерпит крах. Я пошел в аэропорт, начал изучать: действительно зарплаты большие, доходы маленькие. Мы перевозили всего 17 тысяч тонн грузов и 1 миллион пассажиров. Я начал работать и могу с уверенностью сказать, что все изменения, которые я сделал, приносят ежегодно положительные показатели. Во-первых, мы благополучно вывели ЦТП, экономика предприятия не шелохнулась, потому что мы за год вперед начали вносить изменения. Посмотрите динамику с 2012 года. Сегодня аэропорт «Манас» является самым успешным предприятием в Кыргызстане по отношению активов к прибыли. 7 млрд сомов активов, 1 млрд 500 млн прибыли. А когда я только пришел, если посмотрите статистику, было всего 500 млн сомов прибыли, в 2013-м - 889 млн сомов, в 2014 году – 1 млрд 200 млн сомов, прошлый год – 1 млрд 500 млн, и в этом году за неполные 9 месяцев мы уже перескочили прибыль прошлого года 1 млрд 600 млн сомов. У нас динамика бешеная. А что нужно для менеджера? Говорить, что он хороший или плохой, красивый, некрасивый? Когда меня нанимают менеджером, я знаю закон об акционерных обществах наизусть, это для меня как Конституция. Единственное, что должен знать менеджер, – свою задачу, какими должны быть показатели по прибыли, чтобы вовремя выплачивалась зарплата, налоги, плюс прибыль акционерам. Это западная модель управления. А про меня говорят: он красивый, некрасивый… Конечно, когда я начал двигать ребят, которые присосались к ЦТП, воровали бензин, еще где-то мухлевали, а это все влияет на прибыль. Когда начал от них избавляться, они начали устраивать там бунт. Поэтому мне нужно было сделать фундаментальные изменения. Запросите данные с Госкомимущества с 2012 года, какая прибыль была до моего управления и какая сейчас. Надеюсь, что по итогам 2016 года прибыль будет порядка 2 млрд сомов.
- Впечатляющие результаты!
- Или возьмите аэропорт в Тамчи. До меня он строился 18 лет. Туда и Лужков приезжал, и другие возможные спонсоры. Тихо-мирно мы вложили туда 10 миллионов долларов. В прошлом году мы закончили взлетно-посадочную полосу, в этом - поставили аэронавигационное и светосигнальное оборудование. Теперь этот небольшой аэропорт сможет принимать любые типы самолетов и работать круглосуточно. Раньше он мог работать в ручном управлении только днем. Сейчас это международный аэропорт. В этом году он успешно отработал на Играх кочевников и в следующем году будет толчком для развития туризма.
- Текебаев обвиняет вас в том, что вы купили цех по приготовлению бортового питания, полностью оборудованный современной автоматизированный техникой, стоимостью $2 млн за $15 млн. Купили дешевый объект задорого. Кто и как потом делил деньги? Кто принимал решение, кто выделял деньги, знал ли об этом Фонд госимущества? Какой был в этом смысл?
- Мы руководствовались интересами государства и только государства. До нас очень долго было много слов вокруг аэропорта «Манас» и ничего конкретного не делали. Лишь проедали деньги от авиабазы.
А действия и слова Текебаева всегда политически мотивированы. В том числе по этому абсурдному обвинению. Ему невыгодно учитывать, что есть письмо тогдашнего министра юстиции А.Шыкмаматова, в котором он подтверждает, что все сделки по купле-продаже «Манас менеджмент» законны. Мы купили весь бизнес – это огромный терминал, хайлодеры, трапы и грузопогрузчики - все это мы купили за 12 миллионов долларов. Турки хотели купить за 21 миллион долларов. Мы лишь воспользовались приоритетным правом ЗАО, имея 20%, они нам в первую очередь предложили. При этом при покупке мы согласовали письменно с Госкомимуществом, вице-премьером, премьер-министром, президентом.
Мы очень радовались, что нам удалось эту сделку заключить. По хабу за три года мы сконцентрировали 95% всех разрозненных активов аэропорта.
- Вы купили это для аэропорта или в частную собственность? По словам Текебаева, общественность понимает, что вы это для себя купили.
- Бог ему судья, хотя теперь я уверен, что в Бога Текебаев не верит. Не может так лгать верующий человек! Я ни одного государственного актива, ни одного квадратного метра в Бишкеке, ни одной акции ни в «Дастане», ни в аэропорту - нигде не покупал себе лично или для своих близких. Меня просто взяли и оболгали. Например, в одном из СМИ пишут, что жена моя занимается поставкой авиационного топлива в аэропорт. Нет этого и не может быть. А потому нет ни одного такого счета-фактуры, ни одного литра не было продано аэропорту. Почему-то ГНС дает такую информацию.
- Откуда они берут такую информацию?
- Есть код ОКПО, в уставе каждого предприятия описано, чем они могут заниматься, поставкой того, того и в том числе автомобильного и авиатоплива. Это предприятие было создано в 2004 году, задолго до президентства А.Атамбаева. А с 2011 года изменили код, куда вписывают, что может заниматься в том числе и продажей авиатоплива. Все. И теперь у нас в стране, оказывается, есть 244 предприятия, которые могут заниматься авиатопливом, автоматически этот код распространяется на них и на нас. Но на самом деле этим занимаются единицы. И они известны. Поэтому нельзя делать подобные заявления только из-за перечня уставных задач. А эти маклеры делают. Ужас какой-то!
- А теперь давайте поговорим о том участке, который ваша жена продала президенту.
- Здесь я абсолютно уверен в законности всего, что сделано. Виню себя лишь в том, что не сказал Алмазбеку Шаршеновичу тогда, в 2015 году, что этот участок когда-то принадлежал ОАО «Дастан». Сам я, естественно, знал, но не придал значения, поскольку все было законно, и более того, завод выручил большие деньги от покупателя (Укуева). Моя вина в том, что я не изучил досконально документы о том, как он был возвращен. Этот участок числился за «Дастаном» как оздоровительный центр, но это было обременительным хозяйством. Этот участок был завуалированно спрятан Ширшовым и Ормоновым. Не знаю, но тот же злополучный Максим мог и не знать об этом участке. Ведь в селе Кой-Таш никто даже не слышал о том, что к участку якобы имеют отношение Бакиевы. А в селе все всегда знают, если подобные слухи имеются. Так ведь? А здесь никто ничего не слышал. Возможно, эти Ширшовы и Ормоновы хотели под шумок себе что-то хапнуть. Я потом только изучил. Пришел на завод, мне говорят, это убыточный объект, мы за охрану платим. Посмотрел на фото – там просто разваленная кошара, участок, заросший бурьяном. Юрист мне не сказал, что возвращен этот участок решением суда, мне только сказали, что он числится за «Дастаном», только эти бравые ребята Ширшов и Ормонов, не заплатив ни тыйына, вывели его. Но из-за того, что они ничего не заплатили, вновь решением суда вернули. Ко мне обратился Анарбек Укуев, я его знал по корпорации «Азат». Он предложил выкупить этот участок. Мы с радостью решили его продать, даже обрадовались, что нашелся покупатель, так как не знали, как от него избавиться, постоянно давали объявления. Он участок купил, деньги заплатил «Дастану» и как строитель все дебри почистил, облагородил, ландшафт изменил. И все, мы забыли о той сделке.
Позднее я выкупил у Укуева эту землю, так как моей супруге этот участок очень понравился, и она сказала, что надо открыть здесь медицинский центр и кумысолечебницу. Она выпускает омолаживающий крем с коллагеном и решила построить в этом месте медицинский центр. Мы вложили свои деньги и заложили фундамент, подняли стены для здания будущего оздоровительного центра. Но у нас закончились сбережения, поэтому мы все-таки решили продать участок.
- А что было дальше?
- В конце 2015 года мы разговаривали с Алмазбеком Шаршеновичем. Он говорит: «Мне скоро 60 лет, я хотел бы построить себе дом в родном селе. У меня есть мечта, чтобы меня похоронили в родном селе». И я сказал, что у меня есть подходящий участок, если ему он понравится, то он может выкупить его. Президенту участок понравился, он купил его у нас и построил там дом. Ничего криминального нет, обычная купля-продажа. При этом президент заплатил нам щедро. Это земля, на которой жили наши предки.
- Но все-таки, если это обычная купля-продажа, в чем криминал, я понять не могу? Почему это Текебаев преподносит как какое-то преступление? Вы тендер не провели?
- Да какой там криминал? Нет там ничего подобного. Там не должно быть тендера. Поэтому Алмазбек Шаршенович и дал задание Генеральной прокуратуре все досконально проверить. Ни в одном месте, ни в одном пункте нарушения нет. Захвата не было, за все законно заплачено. Этот участок не является каким-то стратегическим объектом. Я сам не мог понять претензий Текебаева, все досконально перепроверил и понял, что моя ошибка только в одном: я не сказал президенту, что земля когда-то принадлежала «Дастану».
- Критики говорят, что вы попытались подделать какие-то документы.
- Это невозможно сделать, есть платежное поручение. Меня обвиняют, что его подделали, но ни один банк не сможет задним числом внести в базу данных сделку годичной давности. То же самое с налогом, у нас справка от налоговой в 650 тысяч сомов. Все указано в декларации. Укуев заплатил «Дастану», супруга заплатила Укуеву. Получилось дороже, так как была компенсация его расходов. Я бы никогда не стал зарабатывать на своем брате. При всем уважении к Алмазбеку Шаршеновичу, я даже при всем желании не могу делать такие дорогие подарки.
- Вы обещали подать в суд на Текебаева. Документы уже подготовлены? И в чем состоит суть иска?
- Намерения твердые, и я их обязательно осуществлю. Я все иски подготовил и буду их последовательно подавать. Первое - то что по участку «Дастана» сделка была незаконной, вторая часть по «Манас менеджменту», все аудиторские проверки могут подтвердить, что ни по одной сделке не нарушен закон. Эту публичную сделку сопровождала международная аудиторская компания «Эрнст Янг», и слова Текебаева наносят ущерб их имиджу. Деньги за моральный ущерб я передам детскому хоспису, на детские площадки. Я хочу создать прецедент, чтобы все клеветники, если не смогут доказать свои обвинения, приносили пользу городу, строили детские площадки.
- Многие считают, что вы подставили Атамбаева. Вы с ним уже встречались, говорили на эту тему?
- После его болезни мы пока не разговаривали. Я очень переживаю из-за этой ситуации. На самом деле весь сыр-бор высосан из пальца. А виноват я лишь перед Алмазбеком Шаршеновичем.
- С какой целью?
- Цель Текебаева - дискредитировать власть, выбить одного из самых близких соратников, плюс опорочить мэра Бишкека. Все знают, что этой методологией Текебаев всегда пользуется. Обвинив меня, он косвенно обвиняет президента. Но я всю свою жизнь руководствовался законом, могу ответить обоснованно, с документами на любую претензию, опровергнуть любое его обвинение. А в личном плане, он, возможно, разрушил мои отношения с президентом.
Нас связывают 20 лет дружбы. Я действительно хотел сделать как лучше. К сожалению, получилось как всегда. Как братишка, я хотел сделать хорошо, но на деле подставил президента. Кого теперь винить? Только меня. Надо было досконально изучить и предвидеть, что из любого факта недруги могут раздуть нездоровую сенсацию.
- И последний вопрос. В некоторых СМИ отдельные политики заявили, что данный земельный участок вы подарили президенту якобы в знак благодарности за назначение на должность мэра города Бишкека. Как вы можете это прокомментировать?
- Абсурд. И это понимают все, кто знает характер президента. Как я могу дать Алмазбеку Шаршеновичу какую-либо взятку?! Это же уму непостижимо! Как я выше отметил, мы знакомы более 20 лет. Все эти годы он помогает мне. Я благодарен судьбе за то, что жизнь свела меня с Алмазбеком Шаршеновичем. Я гордился, горжусь и буду гордиться нашим президентом.
Можно сказать, что он мне как брат, очень близкий человек. Он всю жизнь мне помогал, поддерживал и даже временами оказывал финансовую помощь. Может, это сам Текебаев при назначении своих братишек на различные должности берет взятки? Каждый судит по себе…