Почему молодые люди из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана, выросшие в мире и спокойной жизни, вдруг радикализируются и уезжают воевать в чужие страны? Каковы факторы уязвимости молодёжи трёх стран, и как сохранить их устойчивость? Именно этим вопросам и было посвящено исследование, проведённое в рамках проекта «Трансграничный диалог в интересах толерантности и мира в Центральной Азии». Мы поговорили с экспертами, участвовавшими в проекте.
Почему это актуально?
Заирбек Эргешов, эксперт из Кыргызстана сообщил, что данное исследование проводилось в трёх странах Ферганской долины - это Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан.
“Основной контингент — это молодёжь, женщины, мигранты и этнические меньшинства. Как вы знаете, в Ферганской долине постоянно происходят конфликты, можно сказать не только межгосударственного характера, но и этнического. Сегодня молодёжь составляет больше 30% от общего числа населения. Сегодня в этом регионе очень большой миграционной поток, и из Кыргызстана, и из Таджикистана, и из Узбекистана. Вопросы радикализации и экстремизма среди молодёжи актуальны, потому что последние исследования нам показали, что в основном молодёжь радикализируется”, - сообщил Эргешлв.
Эксперт из Таджикистана Рустам Азизи, подчеркнул, что актуальность данного исследования, не вызывает сомнения у любого человека, который хоть как-то интересуется этой проблематикой и живёт в этом регионе, потому что и в медиа, и в официальныз выступлениях, и на уровне общества, этот вопрос всегда вызывает интерес.
“Актуальность исследования отражена в той методологии, которую избрала группа исследователей, а именно - анализ анализов. То есть все мы знаем, что есть огромное количество различных исследований по этой теме, сделанных как в регионе, так и со стороны международных исследователей или организаций. Но все они либо повторяются, либо там существуют какой-то уровень несогласованности. А проведение того, что называется мета-анализ, то есть попытаться собрать основной объём информации и исследований по данной тематике за последние несколько лет, подобных работ не было сделано, исходя из тех работ, с которыми был знаком авторский коллектив. А он достаточно профессиональный и компетентный. Наше исследование в этой сфере является первым в своём роде. То есть это попытка провести мета-анализ, то есть собрать все наиболее релевантные, наиболее авторитетные исследования и отчёты по данной тематике”, - считает Рустам Азизи.
Есть ли различия среди молодёжи трёх стран?
По данным официальной статистики всех трёх государств Центральной Азии вовлечённая в проект доля молодых людей составляет треть населения, при этом молодёжь не является гомогенной социальной демографической группой, различаясь по полу, возрасту, уровню образования, статусу занятости, благосостоянию семей, отнесению себя к различным субкультурам. В зависимости от многих факторов стратификация молодёжи и множественные идентичности, которые присущи разным слоям и группам молодёжи, могут по-разному влиять на их устойчивость к радикализации.
Рустам Азизи утверждает, что схожестей между молодыми людьми трёх стран гораздо больше, чем каких-то различий.
«Дело в том, что какие-то интересы, тенденции и проблемы - общие по всему региону, если посмотреть на исследование, особенно, в той части, где мы собрали всю статистику. То есть проблемы доступа к образованию, проблемы доступа к социальным благам, интересы во многом схожи. Есть некоторые различия, и эти различия, в основном, исходят из местных реалий, особенно, в той части, которая связана с религиозной жизнью или радикализацией. Естественно, на Таджикистан, исходя из его географического расположения и некоторых исторических, культурных реалий, самое большое влияние оказывает, так называемый, афганский фактор. Это по причине, во-первых, самой протяженной границы, близости языка, культуры и того, что, например, в годы гражданской войны определённое количество наших граждан находилось в качестве вынужденно переселенных лиц или беженцев в Северном Афганистане. Это показывает, что афганский фактор имеет наибольшее влияние для Таджикистана. Таджикистан является единственной персоязычной страной региона, и он не вовлечён в некоторые интеграционные процессы, которые ведут в тюркоязычном мире. Соответственно, в этом тоже нет вовлеченности, и соответствующие ценности и интересы не отражены в жизни общества или имеют малое влияние. Это является такой спецификой, основанной на объективных факторах. Но, в целом, исходя из экономической ситуации, миграции, доступа к образованию, ценностных ориентиры и других реалии, тенденции молодежи в Таджикистане такие же, как и во всём регионе, что отражено в количественных показателях, которые приведены в исследовании”, - считает эксперт из Таджикистана.
Кыргызский эксперт Заирбек Эргешов считает, что отличия всё же есть от Таджикистана и Узбекистана, потому что в этих странах другая политическая система и политический режим.
“У нас, в Кыргызстане, молодёжь более свободная и получает информацию на разных языках. Если в Узбекистане информация, в основном, идёт на узбекском языке, то в Кыргызстане молодежь больше получает информацию на русском языке. В Таджикистане получение информации, в основном, проходит на таджикском языке, а на втором месте – на русском. Мы также сравнивали и получили, что в Кыргызстане, в отличие от Узбекистана, молодёжь больше использует интернет, материалы оттуда, потому что у нас интернет лучше работает, и это вне зависимости от того, городская это молодёжь или сельская. Почти 75% молодёжи сидит в интернете, социальных сетях, оттуда получает информацию. А в Таджикистане и Узбекистане молодежь больше получает информацию от СМИ. И мы также сравнивали возрастную категорию. Анализ показал, что, в основном, от СМИ, телевидения, радио и из газет информацию получает более взрослое население. А молодежь больше получает информацию из интернет-сайтов”, - объясняет Заирбек Эргешов.
Какие факторы и причины могут привести к радикализации молодёжи?
Рустам Азизи, эксперт из Таджикистана, очень подробно отвечает на этот вопрос.
- Исходя из тех исследований, которые мы провели в Таджикистане, можно привести следующую градацию: самыми активными радикалами является та группа людей, которые сталкиваются с кризисом идентичности. Они пытаются компенсировать свой кризис идентичности более радикальным проявлением какой-то новой идентичности. Если посмотреть на самые кричащие кейсы радикализации молодёжи в Таджикистане, которые находятся в открытом доступе, то можно заметить, что это были молодые ребята, юноши и девушки, из достаточно светских семей, иногда интернациональных и, в условиях Советского Союза, элиты, потому что тогда это приветствовалось. В условиях новых национальных государств некоторые представители подобных семей или подобных групп самоорганизовались из-за более низкого уровня знания государственного языка, более низкого уровня идентификации со сконструированными во всех наших странах новыми понятиями национальной идентичности, культуры. Для таких людей это была идентичность, в которой они не могут себя стопроцентно реализовать, и свою ущербную или недостаточную идентичность они стараются компенсировать повышенным интересом к Исламу. Поэтому самые кричащие кейсы радикализации у смешанных семей или светских, как принято говорить, «обрусевших» семей. Обычно это ново обращённые, а у ново обращённых есть такой порыв, когда они пытаются очень сильно выпячивать и показывать свою новую идентичность. Это самая самая активная группа, с точки моей личной градации, потому что, когда они радикализируются, они становятся лидерами, занимают в этих радикальных структурах очень высокие иерархические должности, и их очень часто используют для пиара, показывают, какие они хорошие новые мусульмане и так далее. Это первая группа. Вторая группа тех, кто радикализируются, по тем данным, которые у нас есть, это молодёжь и вообще лица, склонные к криминальному поведению. Это та группа людей, которые вообще склонны к криминальному поведению, а религиозный радикализм просто придают им форму и наполняет смыслом их поведение. То есть они могли бы и так проводить насилие в форме рэкета и ещё чего-то другого, но теперь это предоставляет их деятельности смысл, что они не просто проводят насилие или насильственные действия, а они делают это ради какой-то высокой цели. Если говорить по таджикским кейсам, могу привести такой пример, достаточно известный для исследователей. Это был Абу Халид Корлоби, один из таджикских игиловцев, который до того как присоединиться в ИГИЛ, в городе Куляб был мелким наркодилером, распространял наркотики. То есть сильного отношения к религиозности или к этому не имел. Или ещё был Абу Сафан Нараки, который занимался мелким хулиганством, шантажировал и забирал деньги у более слабых людей. А теперь они начали делать то же самое, но теперь это облагорожено. Это вторая группа по активности. Третья группа это люди, у которых очень сильная религиозная идентичность, есть религиозное образование, религиозное мировоззрение и отсутствуют или очень слабы какие-то другие элементы для противовеса. То есть это люди, у которых низкий уровень школьного образования, плохие оценки, единственное, что они знают, причём эти знания тоже достаточно ограничены, это какие-то религиозные догматы, постулаты и, естественно, это единственное, чем они могут руководствоваться в своем определении, своих ценностных ориентирах. Они составляют самую большую группу радикалов, но при этом выполняют очень низкие роли, поскольку для них всё предельно понятно, есть мусульмане, есть неверные, есть халал, есть харам. То есть они составляют основную пушечную массу всех радикалов, не только в Таджикистане, но и везде. И четвёртая группа — это больше жертвы обстоятельств, в том смысле, что, допустим, кто-то убегал от правосудия и случайно попался, а кто-то отправился на поиски лучшего заработка, и обманным путем его вывезли, и огромное количество других людей, которые являются больше жертвами радикальной идеологии пропаганды, чем активными их носителями, - заключает Рустам Азизи.
Эксперт из Кыргызстана, Заирбек Эргешов, приводит свои выводы.
- Первая причина — это связано с безработицей, потому что, например, по данным исследований и по данным МВД в Сирии, в сирийских конфликтах, и в Ираке около 850 наших граждан приняли участие. Из них 200 - это женщины, которые, в основном, туда поехали, исследование показало, из-за главной проблемы - это самоопределение, потому что они не нашли своё место в обществе. Были случаи, когда это случилось из-за проблемы образования. Исследование показывало, что уровень качества образования у нас очень низкой. Также радикализация сильно связана с религией. Большинство попали, именно уязвимый слой населения, из-за незнания религиозных ценностей. Мы проводили анализ: в основном, контингент получаемой информации в соцсетях, в интернете, на сайтах идет на первом месте на русском языке, на втором месте - на узбекском, на третьем - на таджикском и на кыргызском. Получается, что, в основном, информация идёт извне страны. А в последнее время радикализация как раз больше влияет на молодежь через СМИ и интернет. Молодёжь действительно подвергается, и мы хотели узнать почему так происходит, какие причины существуют. Это связано с безработицей, эмиграцией, незнанием, нехваткой информации и с отсутствием на должном уровне освещения государством религиозной политики, говорит эксперт Эргешов.
Влияет ли бедность на радикализацию?
Рустам Азизи считает: “Именно прямая связь между бедностью и радикализацией, не только в Таджикистане, но и в других странах, незаметна, потому что достаточное количество активных радикалов были представителями среднего класса, то есть имели более или менее нормальную, стабильную экономическую ситуацию. У них был какой-то маленький свой бизнес или какая-то постоянная работа, причём это не только в Таджикистане, а по данным исследования во всех соседних странах. Поэтому какого-то сильного экономического детерминизма мы не выявили. А если есть подобные утверждения в других отчётах, то, когда мы посмотрели, это были общие утверждения, которые не подтверждаются официальной статистикой или данными.
Или, например, если говорить о низком уровне образования: ещё в 2012 году в Таджикистане было проведено социологическое исследование среди лиц, осужденных за преступления экстремистского, террористического характера, когда еще не было ИГИЛа, а были ИДУ, “Хизб ут тахрир” и другие, а исследование было сделано в тюрьмах, и показало, что у них, в среднем, уровень образования и экономический уровень были выше, чем средний уровень по республике. То есть количество людей с высшим образованием или количество людей с достатком было выше, чем средний показатель по республике”.
Согласно исследованию, трудовые мигранты, находясь вдали от дома и сталкиваясь с несправедливостью, становятся более уязвимы к радикальным идеям.
Эксперт Заирбек Эргешов объясняет это следующим: “Во-первых, за рубежом их права очень мало защищены. Находясь за рубежом, вне территорий своих стран, они объединились по языковому и этническому признакам. Естественно, у них для этого не хватало правовой защиты, например, в сфере образования. Тогда, когда со стороны правоохранительных органов других стран проявляется несправедливое отношение, естественно они радикализируются и во всём обвиняют государство, что оно не обеспечивает их, и если бы государство обеспечило справедливо их рабочими местами, они бы сюда не приехали. Естественно, это уязвимые слои населения, и вербовщики, и радикальные экстремистские организации этим воспользовались.
Рустам Азизи имеет на этот счёт иную точку зрения: “Процент радикализированных или процент, принадлежащих к экстремистским группировкам в среде трудовымх мигрантов, находится на уровне статистической погрешности. То есть по разным данным количество мигрантов из Таджикистана составляет около миллиона, а количество, присоединившихся к экстремистским группировкам в миграции, составляет меньше тысячи. То есть если смотреть в процентном соотношении, это какая-то статистическая погрешность. Но почему вообще сильно освещается вопрос миграции? Это очень выгодно для принимающих стран, потому что они могут использовать эмигрантскую карту для достижения каких-то своих политических целей. Но для наших стран факт сильного акцентирования на вопросах миграции, наоборот, вредит нашим согражданам, ставя их в ещё более уязвимое положение, потому что принимающая страны будут по умолчанию относиться к ним, как к потенциальной группе риска, и соответствующее отношение и действия могут подтолкнуть их к радикализации. Но откуда появилась эта идея? На основе данных принимающих стран, которые используют это в политических целях, и, второе, на основе отчетов местных властей наших стран не на национальном уровне, а именно на местном. Потому что когда идёт резко радикализация в каком-то регионе или сельском районе или совете, то, естественно, идёт спрос с местных властей на республиканском, государственном уровне. Им нужно как-то себя обелить и понизить уровень собственной ответственности, и действует такой ответ, который замечен везде, во всех республиках: «Мы не виноваты. Пока они были у нас, всё было хорошо. А это произошло там где-то, в миграции». То есть тем самым местные власти снижают уровень своей ответственности. Для стран на национальном уровне это очень невыгодно, потому что это репутационные риски, авторитет стран падает, а это опять-таки невыгодно для мигрантов, потому что отношение к ним идёт соответствующие в принимающая странах. Но этот миф, сильно, активно поддерживаемый на местном уровне, стал мейнстримом, хотя цифры это не подтверждают”.
Как понять, что вас вербуют?
В исследовании также проанализировано, как молодому человеку или девушке понять, что они имеют дело с вербовщиками.
Заирбек Эргешов объясняет: “Радикальные организации, которые вербуют, выступают в качестве добродетелей, спасителей, которые оказывают молодым людям помощь, в тяжелый момент. И на втором плане, обещая этим людям хорошие возможности, хорошую работу, высокую зарплату, стараются завоевывать их доверие, и постепенно эти люди становятся жертвами этих вербующих организаций”.
“Самый легкий способ - это когда совершенно незнакомый человек вдруг начинает с тобой брататься, вести себя как будто он тебе родной брат или сестра, начинает интересоваться очень личными вещами и начинает тобой манипулировать. Самый лёгкий способ повысить иммунитет - задавать вопросы, потому что у самих вербовщиков есть инструкции: если их потенциальная жертва задаёт слишком много уточняющих вопросов - не работать с ней, потому что это не их таргетная группа. И, естественно, радикальные пропагандисты или вербовщики тоже ценят своё время и не будут тратить его на клиентов или аудиторию с высоким уровнем аналитических способностей и задающим очень много вопросов. Поэтому, если хотите один совет - задавайте много вопросов. Чем больше вопросов вы задаёте, тем быстрее вербовщик просто перестанет с вами работать, потому что вы становитесь для него не перспективным, если вы задаете правильные вопросы, и он просто переключится на поиск другой жертвы”, - советует Рустам Азизи.
Счастливые люди не радикализируются
В исследовании перечисленные факторы устойчивости, например, такие, как перспективное будущее, карьерный рост поддержка близких, интересный досуг, возможность узнавать новое. Мы поинтересовались у экспертов, что на их взгляд наиболее актуально?
Заирбек Эргешов считает: “Для Кыргызстана очень актуально образование, чтобы программа работала именно по предотвращению различных конфликтов, в том числе радикализации и экстремизма, необходимо больше проводить профилактические работы, работать с местным населением. В этом плане не только государственные органы и местная власть работают, но и гражданский сектор тоже играет очень важную роль, в том числе наши религиозные организации. Например, «Муфтият» является одним из главных исполнителей реализации концепции государственной политики в религиозной сфере и другие религиозные организации. Конечно, систему образования мы должны подготовить со школы, ввести такой предмет, как общее образование о религии. Благодаря этим рекомендациям в сентябре 2022 года президент Кыргызской Республики поддержал религию и ввел предмет «История религии в Кыргызстане» в школах. Качество высшего образования также надо улучшить, потому что молодёжь должна знать, что после окончания нужно дальше развиваться. И, конечно, здесь поработать по правам меньшинств, например, вопрос обучения на их родном языке тоже актуален и, конечно, здесь главную роль сыграет интеграция граждан. Как раз сегодня идёт формирование гражданской идеи «Кыргыз Жаралы», чтобы меньшинства, как уязвимый слой, куда относятся не только этнические, но и религиозные меньшинства, гендерные и так далее, почувствовали комфорт, чтобы они прекрасно знали, что в этой стране они найдут свое место. В этом плане нужны комплексные работы”.
Рустам Азизи уверен, что перечисленные компоненты актуальны в комплексе.
“У нас было другое исследование, где мы интервьюировали молодых людей, именно уже совершивших такие деяния, и очень часто подталкивающим фактором было то, что, например, находясь в достаточно устойчивыми экономическом состоянии, они не видели каких-то перспектив роста, они не видели своего места или не было каких-то других способов проявить свою активность в другой сфере. А радикальная идеология всегда даёт их жизни или действиям смысл. И наполнение смыслом является одним из важных показателей устойчивости к не только радикальной пропаганде, но и вообще любой форме девиантного поведения. За редким исключением успешные молодые люди или активные молодые люди, которые активно вовлечены в какие-то процессы, подвергаются радикализации, потому что радикализация вообще является когнитивным психологическим ответом, протестом на неудовлетворённость чем-то. Поэтому счастливые люди мало радикализируются, и всё из того, что было перечислено, важно в совокупности, а не что-то отдельно, потому что что-то отдельное не делает человека устойчивыми. Потому что мы видели: люди достигли каких-то показателей в карьерном росте, но зато они были мало интегрированы и так далее, и это их делает уязвимыми. Какой-то отдельный элемент не создают устойчивость. Устойчивость — это именно совокупность разных элементов, а не какого-то одного”, - считает Рустам Азизи.
Экстремистско-радикальный интернационал не дремлет!
Ну и один из ключевых вопросов исследования - Почему с факторами и причинами радикализации государства Центральной Азии должны бороться сообща?
Заирбек Эргешов считает: “Потому что регион един. На самом деле анализ исследований показал, что существенных различий почти нет, особенно в части Ферганской долины, потому что иногда такие конфликты, происходившие на границе, способствуют появлению новых радикальных идей. Поэтому для Центральной Азии нужна интеграция, чтобы бороться с этим негативным явлением вместе. В 2005 году, когда произошли Андижанские события, соседние государства в этом обвинили нашу страну, что эти радикалы пришли отсюда. В последние годы у нас с соседями отношения уже улучшаются, уже на высоком уровне идёт. И поэтому важно, чтобы не только силовые структуры объединились, но и в первую очередь народ, жители, сообщества, четко знали, что радикализация, экстремизм — это наш общий враг, и вместе надо бороться”.
Рустам Азизи также говорит: “Как бы ни звучало прискорбно, но радикалы наших стран интегрируются между собой лучше, чем наши страны на политическом уровне или чем наши сообщества. У них есть свой экстремистский радикальный интернационал. Потому что, если мы посмотрим на какие-то формирования, которые действовали в Сирии, в Ираке, в Афганистане, то там выходцы из наших стран, граждане наших стран лучше интегрированы, чем, например, у нас на региональном уровне. И очень часто, когда возникают какие-то недопонимания или конфликты между странами, это очень хорошо используется в радикальной пропаганде, потому что у них создан такой нарратив: «Так как вас неверные разделили по странам, по государствам, вы враждуете. Это является частью теории заговора неверных. А если мы создадим мусульманский халифат, то все эти проблемы автоматически исчезнут». Это, конечно, такая романтизация, но факт в том, что они предлагают альтернативу.
И здесь как раз нужно, наоборот, интегрироваться тем силам, которые несут позитивный мэссэдж, несут какую-то идею, не разрушительную, а созидательную. Учитывая то, что угроза имеет трансграничный характер, без соответствующего уровня взаимодействия между ответственными структурами, между силовыми структурами, между медиа, между активистами и вообще сообществами, противостоять этой угрозе невозможно, потому что угроза не национального масштаба и не локального, она – глобальная, и в нашем случае регионального. Причём, как я отметил раньше, радикалы нашего региона интегрированный гораздо лучше, и у них есть какие-то интегрированные программы более высокого качества, чем на уровне, к сожалению, наших стран и сообществ”.
Подготовила Лейла Саралаева
Материал был создан в рамках финансируемого Европейским Союзом проекта "ТРАНСГРАНИЧНЫЙ МНОГОСТОРОННИЙ ДИАЛОГ В ИНТЕРЕСАХ ТОЛЕРАНТНОСТИ И МИРА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ" реализуемым консорциумом под руководством Фонда им. К. Аденауэра совместно с национальными партнерами: ЭД «БИОМ» (КР), ОНД «Юксалиш» (РУз), ОО «Гендер и развитие» (РТ).
Содержание публикации может не отражать точку зрения Европейского Союза.