Продолжение. Начало в предыдущих номерах
В начале июня 1989 года произошло совершенно неожиданное событие в моей жизни. Меня пригласил Аскар Алыбаков, секретарь партийного комитета Академии наук. Он сказал, что со мной хочет поговорить президент Академии наук Аскар Акаев, тема разговора – судьба комсомольской организации Академии наук. Меня это удивило, ведь тогда мне было 32 года, возраст уже не комсомольский. Правда, на комсомольском учете я все же состоял, в то время была такая практика – членов Совета молодых ученых не снимали с учета, и они как бы оставались в активе комсомола. Вот и я состоял на учете и платил еще взносы. К тому же был молодым (в смысле только что принятым) кандидатом в члены КПСС. Каким образом вступил в ряды компартии, против монополии которой мы так рьяно боролись – это отдельная тема, расскажу чуть позже.
Так вот, мы с Аскар Алыбаковичем, секретарем парткома, зашли к президенту Академии наук. Аскар Акаевич встретил нас радушно, пригласил сесть. Аскар Алыбакович сказал, что предварительно поговорили и что я отказываюсь. Я тоже изложил свои доводы, мол, уже третий год лежит готовая диссертация, предварительную защиту прошел еще в 1986 году в Одесском государственном университете и из-за затянувшегося процесса решения других организационных вопросов еще не защитился, к тому же возраст уже не комсомольский. Аскар Акаевич спросил – какая помощь нужно для ускорения защиты? В организации защиты он не смог бы оказать мне помощь, ибо мне нужно было самому ехать в Киев (ведущей организацией по диссертации был определен Институт математики Академии наук Украины), там сделать доклад и получить поддержку. А также мне нужно было сделать доклад по теме диссертации в Киевском государственном университете, ибо предполагаемый первый оппонент по диссертации работал там заведующим кафедрой. От моего доклада зависело, согласится или нет стать моим оппонентом профессор Дмитрий Иванович Мартынюк, а также какую оценку он даст работе. К тому времени и у нас в Кыргызстане начал работать Совет по защите диссертации по моей теме, но мой научный руководитель Юрий Александрович Ведь был категорически против защиты здесь, он требовал, чтобы моя диссертационная работа прошла жесткое испытание на стороне, на союзном уровне. После моего короткого рассказа о проблемах по диссертации Аскар Акаевич взялся убеждать меня. Он говорил, что наслышан о моей деятельности среди молодежи, что сейчас идет процесс развала комсомола, многие комсомольцы сдают комсомольские билеты, есть факты выхода из рядов комсомола целыми группами, такие случаи были и в институтах Академии, и что ему, как президенту Академии наук, не хотелось бы, чтобы в во главе такого вот негативного процесса находилась Академия, и что нужен такой лидер как я, для того, чтобы хотя бы сдерживать этот процесс, не давать ему принять обвальный характер. Он также сказал, что понимает необратимость политических процессов, он видит, что происходит там, в Прибалтике, в Москве, но ему нужна помощь сейчас, и он просит об этом меня.
Мне пришлось согласиться. Ведь тогда Аскар Акаевич только что был избран депутатом Верховного Совета СССР, большую часть времени проводил, в Москве, к тому же он был достаточно популярной и авторитетной личностью и среди молодежи Академии наук. Ведь первой раскруткой его популярности в республике занимались мы, члены комитета комсомола и совета молодых ученых Академии наук, еще в 1983-1984 годах. Об этой истории тоже чуть позже расскажу. К тому же я очень уважал Аскар Алыбаковича Алыбакова как человека и как ученого, и отказывать ему тоже было не очень удобно. Он рано ушел из жизни, его именем названа улица в Караколе и школа в Жети-Огузском районе. Таким образом, в начале июня 1989 года я стал секретарем комитета комсомола Академии наук. Организация была большая, где то около 1200 членов комсомола, поэтому комитет комсомола имел права райкома, должность секретаря была освобожденной, т.е. платили заработную плату.
***
К парадоксам того времени можно отнести и то, каким образом члены нашей «академической» группы Райхан Тологонов, Мелис Эшимканов, Кубан Исмаилов и я стали членами КПСС. Алмаз Акматалиев к тому времени уже был в рядах компартии. В то время у нас были очень тесные контакты с руководством Ленинского райкома партии, а если конкретно – первым секретарем Арзыматом Жапаровичем Сулайманкуловым, вторым секретарем Айгуль Исагалиевной Каракеевой, а также заведующим организационным отделом Эднаном Осконовичем Карабаевым, к тому же он был нашим, в 1983-85 годах возглавлял комитет комсомола Академии наук. В большей части мы общались с Арзымат Жапаровичем. Групповые «походы» в кабинет первого секретаря Сулайманкулова были обычными явлениями, засиживались мы у него довольно долго, встречи больше походили на заседание дискуссионного клуба или на тренинги по теории государства и права, или же семинары по политическим процессам в современном обществе. Мы как бы работали с ним, хотели повлиять на его позицию, а в свою очередь работал с нами, так что влияние было обоюдным. Арзымат Жапарович был одним из высокообразованных партийных лидеров того времени, выпускник Высшего технического училища имени Баумана в Москве, выпускник Высшей партийной школы, имел опыт комсомольской и производственной работы. Мы все время пытались убедить его в предопределенности конца монополии КПСС на власть, что очень скоро система перейдет к многопартийной структуре. Он утверждал обратное, ссылался на исторический опыт КПСС и его право оставаться в обществе ведущей политической силой. Он был убежден в том, что преобразованная и обновленная партия останется в авангарде политической системы даже в случае появления в обществе других партий.
Так вот, в ходе таких многочисленных дебатов нас убедили вступить в ряды КПСС. Основным доводом был то, что компартии нужны люди с новым мышлением, с новым видением, и реформы в обществе ускорятся, если партия обновиться изнутри, избавится от прежних партийных функционеров и бюрократов, придут новые люди. Такая постановка показалось для нас убедительной. Ведь мы считали своими единомышленниками руководство Ленинского райкома партии, к тому же, как я уже писал, в аппаратах райкома, горкома партии были наши сторонники и единомышленники, мы с ними достаточно тесно общались. Таким вот образом мы оказались в рядах КПСС.
Параллельно шли и перемены в работе, Алмаз пошел работать в ЦК комсомола заведующим отделом, Райхан стал заведовать отделом в журнале “Коммунист”, Мелис стал заведовать отделом печати в ЦК ЛКСМ. Из меня сделали комсомольского функционера. Бакыт Ашыралиев из ЦК Комсомола перешел в Зональную школу комсомола – директором. Незнаю, возможно все эти перестановки были продуманными ходами партийных органов и Комитета государственной безопасности с целью как то “приручить” нас, отвлечь от идеи Народного фронта. Но наша группа не снизила свою активность, наоборот, у нас появились дополнительные возможности, круг общения расширился. Мы также встречались почти ежедневно и бурно строили свои планы.
***
В 1989-90 годах наша группа оказалась в зоне повышенного внимания секретаря по идеологии ЦК компартии Медета Шеримкуловича Шеримкулова. Сейчас не помню с чего все началось, но по меньшей мере один раз в месяц мы бывали у него в кабинете, пили чай или кофе, на стол всегда ставились шоколадные конфеты и печенье. Иногда он сам приглашал, иногда инициатива исходила от нас. Когда мы звонили и просили о встрече, он никогда не отказывал. Медет Шеримкулович по природе своей очень умный и внимательный человек. Он умел слушать и слышать. Никогда не перебивал нас, иногда, бывало, нас заносило, начинали говорить достаточно темпераментно, причем, перебивая друг друга, но даже в таких случаях он сидел молча и слушал, хитро улыбаясь. Бывало, иногда засиживались допоздна, и он поручал своему водителю развозить нас по домам.
Сейчас, думая обо всем задним числом, понимаю, что он в лице нашей группы имел очень хороший инструмент для мониторинга ситуации в молодежной среде, получал от нас практически готовый анализ текущей ситуации. Но наши выводы и рекомендации конечно же его не удовлетворяли. Он всегда повторял, что мы во многом ошибаемся, делаем поспешные и не совсем обоснованные выводы, к тому же мы многое не знаем, о многом не информированы. Он пытался убедить нас в том, что линия компартии правильная, и что трудности временные и очень скоро удастся выйти из кризиса. К слову, он поддерживал идею о государственном языке и даже просил помочь в разъяснении сути предлагаемого закона, а также признавал справедливость требований молодежи о выделении земельных участков для индивидуального жилищного строительства. Но категорически не был согласен с идеей многопартийности, лишения КПСС ведущей роли в обществе и исключения 6-ой статьи из Конституции СССР. Он был убежден, что КПСС останется руководящей политической силой в обществе, по крайней мере, старался убедить нас в этом.
Насколько мне помнится, в мае 1990 года в необходимости, может даже обязательности участия в работе первого учредительного съезда Демократического движения Кыргызстана его убедил Алмаз Акматалиев. Медет Шеримкулович пришел на съезд ДДК и сидел в зале наравне с другими участниками, не требуя себе особого отношения. Общение с секретарем ЦК и свободное обсуждение с ним всех актуальных вопросов того времени была хорошей школой для нас, мы учились у него, сами не осознавая того, хотя при каждой встрече мы усердно пытались учить и его, задора у нас хватало. Последующий ход событий показал, что мы не ошибались в своих оценках и выводах, двигались в верном направлении.
***
После неудачной попытки вовлечь застройщиков в политический процесс Райхан и Мелис заняли совершенно противоположную позицию, они начали говорить о ненужности тратить время на них, мол, пускай сами занимаются своими земельными участками и строительством. У меня была иная позиция. Нужно было начатое дело довести до конца, нельзя было бросать такую достаточно мобилизованную массу на полпути. Тем более я был в группе лидеров наравне с Жыпаром Жекшеевым, Жумагазы Усуповым и другими руководителями групп, к тому же было достигнуто достаточно хорошее взаимопонимание с ними по всем ключевым вопросам.
Таким образом, мнения разделились, я и Алмаз Акматалиев решили продолжить работать с застройщиками, к тому же мы с Алмазом входили в рабочую комиссию Райисполкома по организации выделения земельных участков, а Райхан, Мелис, Кубан и Бакыт отказались контактировать с ними в дальнейшем, они решили продолжить работу со студенческой, рабочей и творческой молодежью. На следующий день я как обычно участвовал на собрании лидеров застройщиков, также же горячо отстаивал идеи учреждения единой организации. Очень скоро нам удалось убедить подавляющее большинство в необходимости такого шага. Ведь земельные участки в любом случае выдадут всем, у кого документы будут в порядке, здесь никакого подвоха со стороны властей не стоило ждать. Главное – что будет дальше? Сумеем ли как единый организм отстаивать свои права и дальше, будут ли также считаться с нами власти как в эти дни или скажут – вот вам выделили участки, будьте добры и отстаньте от нас? Лидеры групп поняли, что выделение земельных участков – только начало процесса. Все проблемы впереди. Они поверили в свою миссию начинателей большого социального процесса.
Тревога за будущее сыграла свою объединяющую роль. На одном из очередных собраний мы все-таки пришли к решению – не замыкаться только лишь на группах, образованных первой волной захвата земельных участков, и на вопросах распределения участков, нужно выходить в общество и с другими актуальными вопросами. Когда я сказал ребятам из нашей «академической» группы о том, что идея общего движения нашла поддержку и что нужно готовить политическую платформу и начать активный поиск лидера, они не поверили. Ведь после того провального собрания прошло-то около двух недель.
Эмильбек Каптагаев
Продолжение следует