Слово «дирижер» переводится с французского языка как «руководить, управлять». Такой вот интересный парадокс – в области творчества, где нужен свободный полет фантазии, без руководителя не обойтись.
Молодой дирижер Медет Осмонов родился в Кыргызстане, окончил Национальную консерваторию как пианист, затем получил вторую, дирижерскую специальность в Академии им. Гнесиных. Параллельно в Москве несколько лет обучался академическому вокалу. Сегодня он много работает в консерватории, обучая студентов на кафедре оперного пения и руководя Студенческим симфоническим оркестром. Кроме этого, он ведет большую творческую работу в Ololo art studio, а также принимает участие в международных проектах. Сегодня у него нашлось время на беседу в нашей редакции.
- Кто такой дирижер? У обывателя нет никакого представления об этой профессии. Вроде бы стоит человек, размахивает палочкой. Сразу вспоминается анекдот: «Если у музыканта ничего не выходит, у него забирают инструмент и дают ему две палки, пусть барабанит. А если и тут не справился, то еще одну палку забирают – пусть второй размахивает». Это пробел в знаниях, давайте его устраним!
- Забавный и смешной анекдот, из серии тех, что выворачивают ситуацию шиворот-навыворот. В музыкальной среде эта специальность считается как раз самой сложной. Дирижерская профессия сравнительно молода, и она в ходе естественного отбора выделилась из самого процесса исполнения симфонической музыки. Во времена Моцарта руководители музыкальных коллективов, так называемые капельмейстеры, управляли исполнением, сидя за клавесином или играя первую скрипку. И только в начале XIX века дирижер, так сказать, освободился от нагрузки исполнителя. Это было связано с ростом масштабов, размеров оркестров. Зародилась эта традиция в Германии. Советская школа, кстати, тоже родом из немецкой оркестровой культуры – ведущие великие дирижеры учились там или стажировались. Наша кыргызская школа родом из российских столиц, в свою очередь.
Зачем музыкальной культуре потребовался дирижер? Чтобы синхронизировать игру 100 или 150 человек, стал необходим некий руководитель. Представьте себе перекресток с интенсивным движением без светофоров, где пересекаются пять, скажем, дорог. Никак без регулировщика не обойтись, правда? Так вот с оркестром еще сложнее. Дирижер должен иметь высочайшую профессиональную компетенцию. Он должен слышать, как звучит весь оркестр в целом, и в то же время дифференцированно слышать каждый инструмент из сотни в оркестре, чтобы понять, что нужно исправить. Соответственно, понимать и уметь вникнуть в процесс игры на всех инструментах. Кроме того, у дирижера должны быть недюжинные организаторские, педагогические, административные способности.
- Трудно, наверное, руководить музыкантами. Как пасти стадо котиков, примерно…
- В какой-то степени эта метафора оправдана. Музыканты, как правило, – очень широко и свободно мыслящие люди. Административными мерами на них воздействовать бесполезно, потому что музыка – очень тонкая материя. И если у дирижера нет поддержки коллектива, это сразу слышно. Поэтому сотрудничество базируется на доверии, уважении и очень высокой компетенции. Авторитет, только заслуженный авторитет, – база для дирижера. Музыканты все-таки не роботы, они сами хотят сыграть как можно лучше. И если указания дирижера этому способствуют, его будут уважать. Хороший дирижер создает свое звучание оркестра.
- Про дирижеров в Интернете пишут, что они часто авторитарные, грубые и ехидные…
- К сожалению, плохие руководители встречаются в любой области, но чаще всего хамством такие «дирижеры» прикрывают свою профессиональную беспомощность и творческую импотенцию. Если у дирижера есть ясное представление о результате и понимание, как этого достичь, то, разговаривая с музыкантами оркестра уважительным и профессиональным языком, он спокойно идет к своей цели – необходимость грубить отпадает сама собой. А если музыканты вынуждены долгое время терпеть грубость своего руководителя, то рано или поздно она укоренится в своем презрении к нему, и тогда – пиши пропало. Такой оркестр по определению не может звучать хорошо.
- С какими музыкантами труднее всего работать?
- Люди – они всегда люди. Дело не в каких-то конкретных музыкантах, а в специализации самого коллектива. Есть оркестры симфонические, камерные, народные, театральные оркестры. И каждый из этих коллективов имеет свои профессиональные задачи. А дирижер должен знать специфику и нюансы в каждом конкретном случае. Если говорить о студенческом коллективе, где я работаю, то здесь большое место занимает педагогическая работа. Также очень важным является подбор правильного репертуара.
- Как Вы сами соединились с музыкой в свое время?
- Я начал заниматься музыкой довольно рано. В шесть лет пошел в подготовительный класс школы имени Шубина. Потом училище имени Куренкеева, затем консерватория, потом «Гнесинка»… Я не соединился с музыкой, я в ней родился. Отец мой – талантливый композитор, мама всю жизнь проработала в «Шубинке». Наверное, особого выбора у меня и не было.
- Что самое сложное для музыканта в Кыргызстане?
- Не уйти в агенты по недвижимости за длинным сомом. Шутка, конечно. На самом деле – совершенствоваться. Не расслабляться. Это тот случай, когда, если не развиваешь мастерство, начинается стагнация. Недостаток конкурентной среды в нашей провинциальной на фоне мирового уровня нише – большой минус. Мотивировать себя к развитию и оставаться верным своей профессии – это самое сложное. Для этого важно участие в международных проектах – конкурсы, мастер-классы, концерты. Они дают большой стимул для работы над собой.
- Существует ли в Кыргызстане школа подготовки дирижеров симфонических оркестров?
- У нас в консерватории есть кафедра оперно-симфонического дирижирования. Там работают два педагога: я и Рахат Осмоналиев, заслуженный артист, дирижер оркестра имени Джумахматова. Дело в том, что во всем мире дирижеров и тех, кто обучается этому искусству, довольно мало. Это штучный товар, хотя в последнее время довольно популярно стало обучаться мастерству дирижера. Обучение дирижированию – это всегда вторая музыкальная специальность, и к нам принимают только тех, кто уже имеет высшее музыкальное образование. Сейчас у нас на кафедре всего один студент, я с ним занимаюсь. Он композитор, окончил Московскую консерваторию и поступил ко мне на дирижирование. Плюс два аспиранта, и иногда к нам на заочное отделение приезжают музыканты из Казахстана.
Я сам учился в Академии Гнесиных. Начал заниматься еще здесь, с народным артистом КР Бакытом Тилегеновым, но, если честно, мечтал поехать на учебу в какой-то центральный вуз, и, слава Богу, это получилось. Естественно, потом собирался вернуться и работать в своей стране. Дипломную работу свою я сделал уже здесь.
Обучение дирижеров, конечно, – это довольно сложная вещь, потому что инструмент дирижера – это оркестр. Особенно если мы говорим о симфоническом дирижировании – это большой оркестр, состоящий как минимум из 50-60 музыкантов. Конечно, не так просто с этим справиться. Поэтому значительную часть занимает работа в классе. Но я стараюсь обеспечить условия, при которых студент может выходить к оркестру. Чем раньше и чаще, тем лучше. Молодые дирижеры могут практиковаться со студенческим оркестром консерватории, которым я руковожу. Это обучение, скажем так, «на производстве» важно для будущего дирижера.
- И как, достаточно у нас молодых дирижеров?
- Дефицит дирижеров все-таки имеется. Потому что не каждый, кто учится, будет потом работать по специальности. Это очень сложная профессия, она требует соединения очень большого количества качеств. Помимо музыкальных профессиональных достоинств, дирижер берет на себя руководящие функции целым коллективом. Это работа с людьми. Хороший дирижер, помимо своих специальных качеств, должен быть психологом, дипломатом, педагогом в очень большой степени. И очень добросовестно относиться к своей работе. Потому что коллектив не прощает слабости своему руководителю. И такие факторы тоже становятся препятствием для молодых дирижеров.
- Насколько, как Вы считаете, у кыргызстанцев или хотя бы бишкекчан есть доступ к хорошей симфонической музыке?
- Конечно, музыкальная жизнь Кыргызстана, и даже Бишкека, довольно бедна по большому счету. Бывают у нас хорошие интересные концерты, гастроли звезд мировой величины, но все их можно пересчитать по пальцам. У нас работают театр оперы и балета, оркестры, да. Профессионалы стараются, кое-что делают. Энтузиасты тоже пытаются исправить положение. Но пока это полноценной музыкальной жизнью назвать нельзя. Однако все-таки мне кажется, что после большого застоя, провала ситуация потихонечку начинает выравниваться.
- Каков Ваш сегодняшний зритель, слушатель в Кыргызстане?
- В последнее время очень заметен возрастающий интерес к классической музыке, оперному искусству. Люди пресытились низкопробной, массовой культурой и хотят уже чего-то более качественного, изысканного. Если что-то интересное происходит, то эти события привлекают значительное количество публики. Формируется – я это отчетливо вижу – слой такой городской интеллигенции, которая очень активно реагирует на события в музыкальной жизни страны. Возрастает интерес к музыкальному образованию. Вы знаете, что музыкальные школы сейчас заполнены?
- Слышала об этом…
- Открылись и частные музыкальные школы. Мне кажется, люди преодолели какой-то мощный кризис – экономический, духовный - и сейчас возрождается интерес к культуре и многостороннему образованию. Более того, взрослые люди не только ориентируют на это своих детей, но и сами стремятся учиться не только музыке, но и другим видам искусств. Так что зритель у нас нынче благодарный. И очень много молодежи. Это очень приятно.
- Что любит нынче слушатель?
- Популярную, узнаваемую классику. Это в массе. Но есть и знатоки, конечно. Гурманы и ценители.
- Государство помогает музыкальным работникам сегодня?
- Кое-что делается, но этого недостаточно. Совсем недостаточно. В сфере культуры одни из самых низких зарплат в стране. Очень трудно говорить о развитии, когда дворник получает больше, чем профессор, прима в театре или талантливый танцовщик. Это заметно даже по тому, в каком физическом виде сегодня пребывают учреждения культуры в стране. Вот, например, сейчас ремонтируется театр оперы и балета. А сколько лет он был в плачевном, убийственном состоянии? И только сейчас нашлись какие-то деньги, чтобы привести его в какой-то относительный порядок.
- В социальных сетях прошел настоящий ураган по поводу сноса двух скульптур за авторством Ольги Мануйловой с фасада театра. Прокомментируете как-то?
- Да, люди довольно эмоционально обсуждали тему, в которой толком не разобрались. Но, насколько я знаю, директор театра дал исчерпывающее объяснение по этому вопросу. Надеюсь, что с ними будет все в порядке, и через некоторое время они будут стоять на своих местах, отреставрированные.
- Получается, помощь от государства все-таки есть?
- Государство делает тот минимум, который позволяет культуре как-то существовать. Но никак не говорить о развитии. Нужна более системная государственная поддержка. Должно быть взаимодействие с другими учреждениями. Стажировки, обмен опытом со специалистами из учреждений мирового уровня – это славная традиция, которая почти прервалась.
- Что нужно, чтобы музыкальная культура у нас развивалась?
- Нужна, повторюсь, системная, масштабная государственная поддержка. То, что есть сейчас, – это некая инерция советского времени, пока работают те педагоги, те кадры, которые учились еще в Советском Союзе. Если не будет поступательного движения, если сохранится потребительское отношение к образованию в нашей сфере и пресловутый «остаточный принцип», инерция поступит так, как она всегда и везде поступает. Она угаснет. Подавляющее большинство педагогов в хороших музыкальных школах – люди или пенсионного, или предпенсионного возраста. Сколько еще они смогут работать? А тех, кто приходит на смену, очень мало. И дефицит хороших педагогов чувствуется уже сейчас. Если со временем образуется вакуум, его заполнят люди, которые не очень имеют право преподавать музыку. Плюс в коммерческих заведениях это стоит недешево. Возможно, у нас сложится такая ситуация, как, к примеру, в Турции, где хорошее музыкальное образование доступно лишь людям с внушительным, а не просто средним достатком. Это очень печально… Со стороны властей это большая недальновидность. Но несмотря ни на что, у нас есть ребята, которые достойно себя показывают на международном уровне. Качество пока еще есть. Ключевое словосочетание «пока еще».
- Насколько базовое музыкальное образование необходимо всем образованным людям?
- Это зависит от традиций. Например, в Германии образованный человек волей-неволей обязан разбираться в классической музыке, ходит на концерты и понимает все о культурной жизни. В Америке – примерно так же. У нас пока такой традиции нет. Но, наверное, это неплохо – разбираться в музыке, живописи и литературе. Наверное, каждый человек должен иметь возможность удовлетворить свою потребность в творчестве.
- Как привить любовь к музыке собственному ребенку?
- Это естественный процесс. Если родители интересуются, в доме звучит хорошая музыка, дети реагирую всегда. Все дети от природы любознательны, они интересуются новым, необычным, интересным, быстро все впитывают. Невосприимчивые к музыке дети – большая редкость. Вопрос стоит не «как привить», а «как не отбить» этот интерес. А вот такое, к сожалению, нередко бывает.
- Тогда «как не отбить у ребенка интерес к музыке»?
- Я думаю, тут можно назвать несколько причин, из-за которых ребенок теряет интерес к музыке. Это некоторая формализация образования. Обязательная, универсальная для всех программа в музыкальной школе – скорее плохо, чем хорошо. Дети все разные. В своей практике я стараюсь быть максимально гибким, притом, что, конечно же, у меня есть определенная методика для обучения и детей, и взрослых. У меня есть ребята, которые развиваются очень быстро. Если они могут делать что-то большее и хотят это делать – это надо поддержать. А некоторые, наоборот, на первый взгляд, как бы отстают, их тянет делать что-то такое, что в классическом понимании не приветствуется. И этих надо поддерживать! Ребенок должен получать радость от того, чем он занимается. Бывают очень одаренные дети, но с неусидчивым характером. И к таким нужно подходить с пониманием! При этом надо правильно подобрать инструмент. Это задача педагога. Внимание к каждому ребенку – это залог успеха. Никакое насилие тут не имеет права на существование.
Кроме этого, нередко роль играет психологический фактор, когда родители мечтают, чтобы их ребенок стал профессионалом, или требуют от него каких-то больших успехов и слишком сильно давят, вызывая со временем просто какое-то отвращение к музыке.
- Ваша профессия не мешает Вам поддерживать и развивать собственных детей?
- Вовсе нет. У меня трое детей. Старший уже окончил музыкальную школу имени Шубина. Двое других еще маленькие – 4 и 5 лет, но уже можно, наверное, потихоньку начинать с ними заниматься. Творческая работа иногда требует больше времени, иногда связана с какими-то поездками, ненормированным графиком. Если супруга (ну или супруг, если речь идет о женщине-музыканте) понимает, уважительно относится к этой деятельности, проблем не возникает. Мне повезло, у меня именно так.
- Вы своим взрослым ученикам не рекомендуете становиться профессиональными музыкантами. А своих детей будете учить музыке?
- Обязательно. Мои дети обязательно будут учиться музыке. А вот станут ли они профессиональными музыкантами – им самим решать. Они сами увидят, что это за профессия, и все зависит от того, насколько они сами захотят этим заниматься. Я скажу им правду. И о том, какое это счастье, если твоя жизнь неотделима от музыки. И о том, сколько проблем стоит перед профессиональным музыкантом.
Беседовала Светлана Бегунова