За 13 лет существования института Омбудсмена в Кыргызстане, ни один из трех работавших на этой должности мужчин, не смог оставить после себя достойный след. Каждый омбудсмен по своему опозорился, каждый в основном преследовал свои личные цели, и ни про одного из них кыргызстанцы не могут вспомнить с благодарностью или гордостью.
На следующей неделе новый парламент будет рассматривать несколько кандидатур на этот пост. Из 9 кандидатур только трое имеют опыт правозащитной деятельности. Первый - проштрафившийся Турсунбек Акун, который будучи вторым омбудсменом, запомнился скандалами, склоками и раздутым бюджетом. Видно это кресло манит его как магнит до сих пор. Второй – Бакыт Рысбеков, директор Национального центра против пыток. Третья - Гульгакы Мамасалиева, за плечами которой 13 лет правозащитной деятельности. Если рассмотреть остальные кандидатуры, то в списке еще две женщины.
Атыр Абдрахманова, подающая надежды юрист.
Еще одна женщина - Гульнара Джамгырчиева от партии СДПК. Во времена бакиевского режима ей пришлось отсидеть за участие в акциях против фальсификации выборов. Она была и депутатом, и заместителем омбудсмена. Человек она, безусловно, хороший, порядочный.
Еще трое кандидатов мужчин – бывшие работники силовых структур и прокуратуры. Опыта по защите прав кыргызстанцев у них нет. Скорее наоборот.
Из всех кандидатур хочется подробнее рассказать про Гульгакы Мамасалиеву - главу Ошского отделения «Интербилим». Дело в том, что в Бишкеке она мало известна, так как все эти годы активно работает в Оше. Более того, она из тех, кто пустому пиару предпочитает приносить реальную пользу. Во время июньской трагедии в 2010 году, Гульгакы успешно координировала деятельность сети НКО «Региональный гуманитарный форум», достойно продвигала интересы пострадавших на всех уровнях государственной власти и международных организаций. Потом мониторила деятельность Государственной дирекции по восстановлению гг. Ош и Джалал-Абад, нашла множество нарушений, писала об этом руководству страны. Но наказания виновных так и не смогла добиться. Обо всем этом в нашем интервью с Гульгакы Мамасалиевой.
- Гульгакы, как вы пришли в правозащитную деятельность?
- После защиты кандидатской диссертации, в 2001 году я надеялась внедрить инновационные методы обучения в университете. Но в связи с тем, что мой гуманитарный факультет в ОшГУ был коррумпирован, мне не давали реализовать себя и развернуться в полную силу, поэтому я была вынуждена уйти из университета. «Интербилим» мне предложил проводить тренинги по развитию гражданской ответственности. Я быстро втянулась в эти тренинги, благодаря им, я сама стала понимать, что простой гражданин может принимать участие в управлении государством, отстаивать и реализовать свое право, узнала, какие есть механизмы, методы. До этого я, как и большинство рядовых граждан, была уверена, что простой человек должен подчиняться воле госвласти, какой бы преступной она не была. И тут пришло осознание, что мы каждый своим участием можем изменить Кыргызстан, можем предупредить коррупцию, только озвучивая и отстаивая свои права, мы можем изменить систему. Я ездила по регионам, обучала правозащитников, гражданских активистов, передавала не только новые знания, но и оказывала сопровождение в отстаивании своих интересов. У меня появилось убеждение, что для того чтобы отстаивать свои права, не нужно быть юристом, адвокатом. Нужна только воля, чтобы бороться с несправедливостью. Первое время было сложно объяснять с нуля эти вещи, тем более, когда я сама к этому пониманию шла постепенно, но уже через два года я увидела результаты своей работы. В регионах Кыргызстана активных, неравнодушных людей очень много. И когда видишь, как они меняют свою среду, свое общество, это очень воодушевляет.
А потом вернулась в ОшГУ в 2013 году, но в другом качестве. Я стала преподавать в южном отделении Академии Госуправления при Президенте для муниципальных работников. Главной моей мыслью было, что только через развитие участия граждан можно развить муниципалитет. Только общаясь с людьми, можно найти полезные идеи по развитию региона. В результате, мои студенты начали называть меня Мисс «Участие», и мне это нравилось, потому что слово «участие» моим студентам – сотрудникам муниципальных органов, так вбилось в голову, что давало надежду, что участие в решении проблем простых граждан в корне изменит подходы их работы на госслужбе.
- 2002 год, когда вы пришли в правозащитную деятельность, это год Аксыйской трагедии. С этого периода и начало очень активно развиваться правозащитное движение в Кыргызстане. Анализируя ту ситуация, я пришла к выводу, что правозащитники сделали немало в деле свержения Акаева, тем самым играли некую роль в расшатывании устоев государства. Сегодня, в России принят закон об НПО и НКО как иностранных агентах. И у нас этот вопрос пытались пролоббировать. Как вы думаете, есть ли некая деструктивная роль в деятельности некоторых правозащитников?
- Я далека даже от мысли, что в деятельности наших правозащитников есть что-то разрушительное. Скорее есть чрезмерная забота власти в усилении своего режима. У нас в Конституции прописано, что любой гражданин имеет право на защиту, несмотря на национальность, социальный статус и т.д. Но большой плюс нынешней ситуации, госвласть не отказывается от диалога и ведения переговоров с правозащитниками.
- Кто из правозащитников ваш кумир?
- Для меня кумирами являются те правозащитники, которые защищают права не путем ультиматума или насилия, а мирным путем, мирными акциями. К примеру, Махатма Ганди. Он пропагандировал протест не через насилие, а через мирную акцию и диалог. Человек должен выражать протест, но при этом не должны нарушаться чьи-то права. А у нас очень популярны перекрытия дорог. Но это же нарушение прав остальных людей, которые пользуются этого дорогой. В этом смысле хороший механизм, когда ты своим действием, своим примером привлекаешь к участию других граждан.
- С чем связано, что времена массовых протестов, истовой поддержки акций правозащитников прошли? Народ стал циничней или правозащитники не те ценности защищают?
- А это не плохой симптом. Дело в том, что увеличились диалоговые площадки. Много вопросов решается на уровне общественных наблюдательных советов. Сейчас министерства прислушиваются к общественным наблюдательным советам, и многие вопросы нарушений прав со стороны государства решаются оперативно и точечно. С другой стороны, раньше, в так называемые, акаевкие и бакиевские времена парламент у нас состоял из одной партии и в условиях фактической узурпации власти простой народ не мог защитить свои интересы в парламенте. Из-за того, что Кыргызстан стал парламентской страной и партий представлено много, у партий есть голос и возможность озвучивать проблемы и отстаивать права большего числа людей. Кроме того, раньше единственная партия «Ак-жол» лоббировала интересы Бакиева, она продвигала его политику, но не было истинных слуг народа. Более менее приближенные к настоящему парламенту, так называемые слуги народа появились у нас только 5 лет назад. И они действительно решают некоторые проблемы своих избирателей. Таким образом, задач у гражданского общества в защите прав кыргызстанцев уменьшилось. То, чем занимались раньше правозащитники – критикой власти, стала заниматься оппозиция, и сейчас между партиями появилась большая конкуренция. Они следят друг за другом, ищут подвох в деятельности друг друга, критикуют друг друга, и из этого поля они постепенно вытесняют правозащитников. И это нормально.
- В связи с этим задача правозащитников сузилась, они больше внимания должны уделять простому человеку?
- На самом деле, правозащитники миссии свои продолжают. Если взять движение действующих 3 тысяч НПО, из них только 10-15 процентов правозащитные организации. Остальные 75 процентов социально-ориентированные, деятельность которых не сильно видна, но они активно работают по гендерным проблемам, правам детей, ЛОВЗ.
- Вы видели работу трех омбудсменов. Как вы ее оцениваете?
- Институт Омбудсмена пришел вместе с настоящей демократией в Кыргызстан в 2002 году. В тех странах, где создаются институт Омбудсмена это негласный показатель того, что в этих странах есть демократия. Это институт, который продвигает верховенство права. Но завоевать сильные позиции наш институт Омбудсмена не смог. У нас много правозащитных организаций, которые создают конкуренцию институту Омбудсмена. Кроме того, омбудсмен это политическая фигура, который должен нести в себе моральные ценности, гуманные ценности. В любой стране институт Омбудсмена ассоциируется с человеком, который возглавляет этот институт. Поэтому мы называем Акыйкатчы. А когда действующий омбудсмен не совсем честный и морально не чистый, то и уважение к институту теряется.
- По-моему мнению, у всех трех омбудсменов рыльце было, мягко говоря, в пушку…
- Да это так. И сейчас кандидаты в омбудсмены примеряя на себя это кресло, сравнивают себя с предыдущими омбудсменами, и думают: «Неужели я не смогу работать как он?» Но, откровенно говоря, все механизмы и рычаги омбудсмена ни один из них не смог использовать в полной мере. За 13 лет институт Омбудсмена нисколько ни поднял планку. По сути, деятельность омбудсмена, как у республиканского правозащитного центра, реализует государственную политику верховенства права, при государственной поддержкой и международным признанием. Плюс у него очень большой мандат, он может проводить парламентский контроль от имени парламента, и ориентируется парламент в сфере прав человека именно на отчетах омбудсмена. Это рука парламента. Омбудсмен должен давать четкую картину парламенту по всей ситуации с правами человека в стране и рекомендовать, какие изменения в законодательстве стоит сделать, какой будет эффект и т.д. Но ни один из омбудсменов до сих пор не внес никаких системных изменений в нормативно-правовые акты.
- Ваш опыт работы достаточный для омбудсмена?
- Омбудсмен должен быть настоящим медиатором между властью и населением. Именно там, где нарушаются права простых граждан. Он должен присутствовать, мониторить сам процесс нарушений и возвращать в правовое русло. К примеру, у нас в Оше два года назад был случай по изъятию и сносу жилья этнических меньшинств. Происходило это сразу же после июньских событий. Мэрии нужно было построить новую улицу, она была важна для города, чтобы была развязка, и надо было снести эти 23 дома в центре города. Что сделали госчиновники? Они вызывали к себе по одному владельцу дома, напоминали ему про июньские события и вынуждали подписать договор. А по договору компенсации за жилье были очень низкие. Мало того, что человек перенес июньские события, плюс ему предстоит оформлять огромное количество новых документов, а на него в госучреждениях смотрят волком, плюс покупать новую недвижимость. И таких 23 семьи, в которых 180 человек. И мы «Интербилим» решили отстоять право этих граждан на то, чтобы им дали достойную компенсацию. Госчиновники приходили к ним каждый день, а мы выступали медиаторами между властью и населением. Мы разговаривали в рамках закона и объясняли, что компенсацию нужно выдать такую, чтобы люди могли приобрести себе аналогичное жилье и почувствовать, что живут в свободной стране, где о нем заботятся. В результате сумму компенсации увеличили вдвое. Но эта же ситуация не переросла в международный скандал, не получила окраску межэтники, и в то же время разрешилась. Меня столичные правозащитники спрашивали, почему я этот момент не пиарю, я ответила, что для меня важен результат. Если я начну трубить, не известно, как эту информацию воспримут. А если придут и будут выступать против и 23 семьи останутся на улице? И какая выгода от такого пиара? Здесь вопрос в другом, почему омбудсмен по городу Ош бездействовал? Мне пришлось, по сути, его функции исполнять. Он мог работать также как и я. Люди обращались к нему, им дали какие-то отписки, типа по закону мэрия имеет право изымать, а мы не можем вмешиваться. Но мы же вмешались. Мы поговорили с людьми, объяснили им, что землю придется уступить, но обучили их, как правильно требовать достойную компенсацию, и потребовали, чтобы создали комиссию с включением в их состав самих пострадавших. Пригласили оценщиков из Бишкека и показали реальную стоимость этих домов. То есть омбудсмен должен примерно так работать.
- Вы были в числе критиков деятельности госкомиссии по восстановления Оша и Джалал-абада после июньских событий. Как вы оцениваете деятельность госкомиссии?
- На тройку. Дело в том, что задачей Госкомиссии было не только восстановление разрушенных объектов, но развитие, миростроительства. А Госкомиссия только занималась инфраструктурными вопросами, но не миростроительством. Она не отслеживала, где нарушаются этнические права, не призывала к миру и согласию. Госдирекция также раздавала гуманитарную помощь, которая поступала из других стран и люди не доверяли ей. Поэтому наша организация мониторила выдачу гуманитарки. Мы добились, что Жанторо Сатыбалдиев выставил всю раздачу пофамильно на сайт и после этого вопросы в этой части с него сняли. Но коррупция была не на уровне раздачи гуманитарки, а на уровне строительства многоэтажных домов для пострадавших, на уровне тендера. И там было очень много нарушений, мы все это фиксировали, писали президенту Розе Отунбаевой, депутатам парламента, мы даже каждому депутату в руки вручали наши письма о нарушениях, но результатов не было. Наши факты не стали предметом серьезного разбирательства. Может быть, наш отчет был предметом торга, я точно не знаю. В результате того, что застройщик был недобросовестный, один дом оказался аварийным, из него эвакуировали жильцов. А четыре дома так и стоят пустые, не сданные и незаселенные. Все видят, что одна из этих многоэтажек криво построена, но все молчат.
- А вы молчать не будете?
- Нет, я молчать не буду.
- Вы думаете, Кыргызстану нужен такой омбудсмен?
- Именно такой омбудсмен и нужен. Я не стремлюсь к власти, я не хочу засесть в этом кресле на долгие годы.
- Чего же вы хотите?
- Хочу сделать прецедент, за год своей работы показать каким должен быть омбудсмен, как может работать этот институт, какие рычаги и механизмы может использовать. Я хочу, чтобы Кыргызстан нашел признание на международном уровне, как страна где права человека защищены. Я хочу, чтобы доверие к этому институту у людей появилось, чтобы люди пользовались этим институтом, чтобы люди почувствовали заботу и у них появилось чувство собственного достоинства. Институт Омбудсмена это завоевание Кыргызстана, мы завоевали его кровью и потом. Поэтому он и должен работать достойно и на благо людей!
Лейла Саралаева