Тема материнства в современном обществе – более чем острая. На сломе эпох у молодежи не осталось никаких ориентиров, никаких проверенных и крепких психологических инструментов, позволяющих определить, где добро, а где зло. Любой из нас идет по жизни на ощупь, потому так важно выслушать разных людей и разные точки зрения по вопросу.
Мои сегодняшние собеседницы – тезки и ровесницы, им по 30 лет. Это показалось мне символичным. Ольга Рогушкина – бывшая бишкекчанка, сейчас живет в Екатеринбурге, называет себя радикальной феминисткой и чайлдфри. Ольга Завьялова – жена православного священника, как еще говорят, «матушка». Она живет недалеко от Бишкека, из ее четверых детей двое – приемные. Обе из тех, кто за словом в карман не лезет, образованные, безусловно, интеллектуалки, и со стороны выглядят как люди, которые довольны своей жизнью. Обе они своим жизненным выбором сильно отличаются от основной массы женщин. Не пытаясь дать оценок и рекомендаций, я задала им обеим откровенные, временами дерзкие вопросы, касающиеся женственности и материнства. Из этого получилась довольно острая «дуэль мнений», которую я и хочу предложить читателям. А вы уже сами судите.
Ольга Рогушкина
- Оля, что такое «чайлдфри»?
- Это мировоззрение, решение, опыт людей, которые не хотят иметь детей. Могут – и по физическим, и по материальным ресурсам, – но не хотят.
- Это форма протеста?
- Нет, это норма жизни. Почему, на каком основании окружающие относятся к нам, тем, кто сознательно отказался от размножения, как к протестующим подросткам или моральным уродам? Мое тело – это моя собственность, а не станок для печатания новых членов общества, новых винтиков, новых людей. Почему так получается, что мы становимся объектами осуждения или как минимум пристального внимания? С какой стати общество должно решать, иметь ли мне детей? Какое право имеют окружающие задавать мне вопрос, почему я не рожаю? И почему никто не задается вопросом, нужна ли лично мне эта материнская функция? Хочу ли я иметь ребенка? Готова ли к этому?
Общество поможет мне его вырастить, в случае чего? Нет, конечно. Оно встретит его добром, светом, теплом? Смешно. Кому-то нужен мой гипотетический ребенок? Нет. Но я должна следовать традициям, которые уже не имеют под собой никакой реальной почвы, осложнять свою жизнь, бросаться на амбразуру, потому что тогда кто-то вздохнет с облегчением, что я такая же, как все. Тебе не кажется, что это как-то отдает безумием?
- А каковы твои личные мотивы? Почему ты сделала такой выбор?
- Мне думается, мотива «не хочу» вполне достаточно. Это человек, который собирается иметь ребенка, должен во всей многогранности представлять свою ответственность, знать, почему он делает такой выбор, иметь ресурсы. А я ведь не Ктулху вызываю. Я просто решаю свою личную судьбу в той ее части, которая касается только меня одной. Зачем мне мотивы, чтобы не хотеть? Зачем водительские права человеку, который ходит пешком?
- Но ведь есть же материнский инстинкт. Неужели никогда ничего не шевельнулось в душе?
- Человек – существо высокоорганизованное и разумное. Оно не живет одним инстинктом. Шевелилось. Но нашлись контраргументы. Нет ничего кошмарней беременности и родов. Я работаю в больнице, я насмотрелась по самое горло. Я никогда не соглашусь на этот безобразный живот в растяжках, распухшие ноги, отвисшую грудь. Когда мы встречаемся с подругами, у которых есть дети, я вижу, как отрицательно на них повлияло материнство. В свои тридцать лет они уже тетки. Что самое печальное – у них нет ни времени, ни денег, чтобы заняться собой. Все ресурсы «высасывает» подрастающее поколение. Получается, что мои подруги побыли красивыми только каких-то 5-10 лет, а потом «обабились». Мужчины уже не смотрят в их сторону. Я же планирую выглядеть хорошо как можно дольше: каждую неделю записываюсь к косметологу, могу себе позволить питаться дорогими полезными продуктами, ходить на массаж и в спортзал. Кому это мешает. Я эгоистка, возможно. Но разве я кому-то мешаю делать другой выбор? Мне не нравятся дети. Не вызывают умиления младенцы, их первые улыбки и первые шаги. Мне не нравятся 4-5-летние с их вечно разбитыми коленками и стократно повторяющимися дурацкими вопросами. Раздражают подростки, отчужденные и, по сути, желающие от родителей только денег... Это резко, но честно. Как ты думаешь, однозначен ли мой выбор?
- Ты вот замужем уже 7 лет, насколько я знаю. Не боишься, что муж захочет детей и реализует это желание не с тобой?
- Можно бояться землетрясения, урагана и атомной войны, и сидеть в бункере всю жизнь. А можно жить. Нет, я этого не боюсь, того, о чем ты спросила. Но и не исключаю такого исхода. А разве молодая мать может исключить такой же сценарий, что ее муж уйдет к другой, более развитой, более ухоженной? 85 процентов разводов – это разводы в семьях, где есть дети. А вот бездетные семьи разводятся только в 15 процентах случаев. Так что с точки зрения статистики у меня больше шансов сохранить свой брак.
- Как ты относишься к абортам?
- Юридически человек – это субъект права. А плод, эмбрион – это часть тела его матери. Из этого я и исхожу. И давай не будем читать друг другу мораль. Впрочем, к абортам, как к медицинской процедуре, я отношусь резко отрицательно. Это очень вредно. И надо иметь голову на плечах, использовать противозачаточные средства.
- А что ты будешь делать в старости? На кого решишься положиться, кроме собственных детей?
- А у меня есть гарантия, что дети меня поддержат? Мало на свете брошенных детьми стариков? Особенно если взять мое отношение к ним, и, соответственно их априори неласковое детство. Ты посмотри, с какими лицами молодые мамы зачастую гуляют со своими малышами. Кричат на них, недовольны, а несчастны при этом все. Уж лучше не рожать вовсе, чем родить, а потом не любить своего ребенка.
- А какие у тебя отношения со своими родителями?
- Пожалуй, об этом говорить мы не будем.
Ольга Завьялова
- Могу ли я попросить тебя, чтобы наш разговор носил светский характер, чтобы мы не обсуждали твою веру и твое служение, а поговорили о психологической и бытовой стороне вопроса?
- Это не проблема, конечно.
- Матушка – это что-то вроде монахини? Покорность, смирение, отречение от себя?
- В какой-то степени любое счастье в нашей жизни возможно только в том случае, если отречешься от себя. Человеку себя недостаточно. И любое общение – всегда немного отречение от своих интересов и хотелок. Думать только о себе, заботится только о себе – это болото, затхлое и вонючее, в котором ты сам себя запер. Но если говорить о простой, бытовой части вопроса, то матушка – это жена священника, и не более того. Такая же семья, как у всех, только больше уверенности, надежности, опора тверже.
- Ты работаешь? Или четверо малышей – достаточная работа?
- Работаю, работаю. Нынче хлеб и масло дороги, слишком-то не поотдыхаешь. На три ставки, точнее, в трех местах. Чаще дома, иногда надо съездить по делам. Я экономист по образованию, работаю бухгалтером. Зато мы крепко стоим на ногах, и никто не обвинит нас в том, что мы объедаем прихожан. Это же так модно сегодня – искать грехи у священников.
- И муж разрешает работать? И ведь доучивалась ты, уже замужняя…
- Он очень верующий, умный, трезвый и сильный человек, чтобы что-то своей половине разрешать или не разрешать. Он мне верит. Вот это главное.
- Как успеваешь с детьми?
- Старшие помогают. Они уже у меня большие, 10 и 11 лет. И они очень ответственно относятся к малышам, им 6 и 5. Приемные дети в нашей семье знают, что мы – их вторые родители, вторая мама, второй папа. Они помнят своих биологических родителей, не было смысла что-то скрывать. Мы живем очень тепло, поэтому дети отогрелись. Первый год я, конечно, сходила с ума от проблем, несколько раз жалела даже о нашем решении. Муж поддерживал, невероятно поддерживал. Ведь он очень занят, мы мало времени проводим все вместе, это служение священника, тут никуда не денешься. Но все же такой поддержки я бы ни от кого не получила. А сейчас стало очень тепло. Я готова к новым проблемам, но я так люблю их, всех четверых, что душа полна звенящим счастьем. Каждый час.
- Как твои коллеги относятся к тому, что ты – жена священника?
- Спокойно, с уважением. Они как-то сразу очень хорошо это приняли, хотя все – мусульмане. Условные мусульмане, я бы сказала, но они уверены в своих взглядах. Видишь ли, я ведь с гросс-бухом прихожу, а не с проповедью. Так что проблемы если и есть, то не в этой области.
- А в какой?
- Тяжело, что редко вижу мужа. В принципе, не реже, чем жена среднестатистического бизнесмена, но это как-то мало утешает. Утешает мысль о Боге и о служении, но об этом мы договорились не беседовать.
- Как вы познакомились с мужем?
- На дискотеке (улыбается).
- Где???
- На дискотеке. Он семинаристом был, пошел проверить, не делает ли ошибку. Потянет ли. Посмотреть пришел, что это за явление такое – дискотека. А я – 16-летней школьницей была. И вот потом как-то сложилось. Священник должен либо жениться до принятия сана, либо оставаться безбрачным. Вот так у нас все и решилось через 2 года.
- Прогрессивное священство… Тебе, наверное, и косметикой пользоваться можно, и модные вещи носить…
- За модой не слежу, но просто потому, что мне это неинтересно. А красивые, нарядные вещи ношу. Никто не возражает. И дома наряжаюсь, для детей, чтобы приучались к бытовой культуре. Косметика не табу у нас, но я как-то не очень люблю это ощущение на коже. Впрочем, нередко бывает, что и подкрашусь.
- А прихожане не осуждают?
- Нет, Бог дает, не судят. У нас теплые отношения, в доме часто гости. Кто с бедой, кто с радостью.
- Про отношение к абортам и спрашивать не буду, учитывая вероисповедание…
- А причем тут вероисповедание? В старших классах на анатомии рассказывали, что человек жив с самого момента зачатия. И развивается. Тут никакого вероисповедания не нужно, обычный здравый смысл.
- Твои родители, наверное, счастливы за тебя?
- А вот тут не угадала. К сожалению, папа с мамой моего выбора не приняли и не поняли, отношения у нас капельку натянутые. Но я их очень люблю. Надеюсь, они мне все-все-все простят, все те переживания, которые я им доставила, и рано или поздно все же поймут меня.
Беседовала Светлана Бегунова