Наши женщины еще не привыкли планомерно, организованно и единодушно отстаивать свои права. Тем более в такой сугубо мужской сфере как государственная власть. Тому скорее сразу две причины, которые крепко сплелись – советское наследие, когда все советские люди, вне зависимости от пола, были аполитичными, так как за них все решала компартия. И национальные традиции. Да, кыргызские женщины всегда были независимыми и являлись настоящей опорой семьи в условиях кочевья, но решения в основном принимались мужчинами.
О том, как женщинам стоит построить борьбу за свои права после прошедших парламентских выборов – в презентации Зульфии Кочорбаевой, которая прозвучала на круглом столе «Выборы и парламентская система Кыргызстана».
Гендерные квоты при формировании парламента: цели и фактическая реализация
Причины, по которым женщины мало были представлены в парламенте, следующие: усиление традиционных стереотипных представлений о роли женщины в обществе; отсутствие учета скрытых барьеров для участия женщин в политике, недружественная к женщинам мажоритарная система выборов в парламент; «вымывание» женщин из органов управления. Ну и самое главное – риторическая стратегия государства в отношении гендерного равенства, одно из следствий – нулевое представительство женщин в Парламенте по итогам выборов 2005г.
Женщины с этой ситуацией боролись как могли. Например, проводили различные акции, например такие, когда на 8 марта женщины-активистки дарили мужчинам-депутатам цветы, подчеркивая мысль о правозащитной идее этого праздника. Были акции и в защиту светскости государства, когда из Конституции убрали слово «светское», а в нашем парламенте шла дискуссию о легализации многоженства. Все эти риски появлялись, когда у нас был однополый (мужской) парламент. Эти все акции проходили с единственной целью – показать, что мы должны применять гендерные квоты.
Этот вопрос муссировался не только во время символических акций, но и в обсуждениях в рабочих группах в парламенте, на других уровнях. Результат известен – в 2007 году на референдуме вместе с Конституцией был принят новый закон о выборах, и статья 72 ввела гендерные квоты, квоты для молодежи и национальных меньшинств. Гендерная квота была двухуровневая, с одной стороны количественная – не более 70 процентов лиц одного пола, и с другой – требование к очередности, чтобы было чередование женщин-кандидатов с мужчинами через три кандидата.
В результате что мы получили? В 2007 году у нас было в парламенте 23 женщины, что составило 25,5 процента. По данным Межпарламентского Союза (IPU) Кыргызстан признан в 2007г. страной, где прогресс в политическом продвижении женщин осуществляется наиболее динамично.
Таблица показывает, что в последние годы нам удалось значительно увеличить представительство женщин в парламенте, но ни разу нам не удалось добиться 30 процентной представленности, порога, рекомендуемого ООН, минимального представительства женщин в законодательном органе по международным нормам. Мы этот барьер не преодолели, и приходится констатировать, что с каждыми выборами мы теряем 2-3% в женском представительстве в парламенте. Хотя норма не изменилась. Это обнажает существующие практики обхода гендерной квоты.
Если просмотрели списки партий до выборов, то можно констатировать, что в большинстве своем партии соблюдали требования, чтобы каждая четвертая была женщина. Но если посмотреть как в реальности были распределены мандаты, то бросается в глаза, что в партиях значительно уменьшилось женщин.
Единственная партия, которая обеспечила более 30 процентов женщин в списке - «Ата-Мекен». У них 4 женщины из 11. Далее партия «Бир-бол», у них 25% женщин, и мы видим, что фактически они не нарушили гендерную пропорцию. СДПК – 23,7%. И дальше идут те партии, которые применяли различные формы давления на женщин, в том числе кандидатов, чтобы они писали отказные заявления. В «Онугуу-Прогресс» из 13 мандатов только один достался женщине. И в этой партии наименьшая представленность женщин в парламенте.
Таким образом мы можем констатировать, что квота на входе работает, на выходе в ослабленном виде и фактически не защищена. И только благодаря тому, что произошло публичное осуждение таких грязных практик партий, судебные процессы позволили восстановиться женщинам-кандидаткам в списках и соответственно иметь подобную статистику. И если бы не было этих судебных процессов, то статистика была бы еще более удручающая. Мы пришли к тому, что квоты де-юре есть, а де-факто не работают.
Пока мы можем только отмечать недостатки. На апрель 2013 года наибольшее количество женщин было в СДПК 27%, а наименьшее в «Ата-Журт» - 14%.
Что делать? Мы видим, что гендерные квоты нуждаются в дополнительной защите, каких-то механизмах. И есть несколько вариантов. Например, мы можем сделать так, чтобы у партий пропала всякая мотивация идти на махинации и давления. Каким образом этого можно достичь? Увеличить пропорцию – вместо «не больше 70% лиц одного пола», мы можем эту пропорцию сделать «не больше 60». И тем самым количество женщин в списке станет больше. В результате партиям не выгодно будет выдавливать женщин, кто-то должен будет остаться в списках. И второе – можно сократить очередность. Сегодня женщина в списке партий должна быть каждая четвертая. Но почему мы не можем сделать этот разрыв меньше?
Таким образом минимизируется риск того, что будут выдавливаться женщины. Это тактический путь, но есть и стратегический, так сказать, повестка максимум. На самом деле должно развиваться само партийное строительство. Гендер в партиях должен появляться не только в период выборов. Это должна быть интегрированная повестка внутри партий. К сожалению, сегодня мы не можем похвастаться, что есть партии, которые бы серьезно продвигали вопросы гендерного равенства.
Мы провели исследование в августе этого года на предмет гендерного рейтинга политпартий, по стобальной шкале оценивали, как партии занимаются этим вопросом. И вопрос представительства женщин был не самый главный. У нас было четыре измерения – уровень демократичности партий, уровень гендерной чувствительности документов и деятельности партии, гендерный портрет партии в СМИ, (это очень важный момент, потому что мы постоянно видим мужчин-лидеров, выступающих от имени партии). И четвертое – опрос избирателей, насколько партия продвигает гендерные вопросы.
По этим критериям опрос и составлялся. Мы проанализировали работу 14 партий, которые участвовали в выборах. 50 процентов преодолели только две партии - «Ата-Мекен» и СДПК. Остальные показали результаты ниже. И эти баллы не значат, что эти две старейшие партии гендерно продвинуты. Есть элементы, какие-то вкрапления. Но в целом предстоит еще очень много работы по гендерному вопросу. И второй аспект – партии должны становиться партиями в своем изначальном смысле, должны работать с избирателями, электоратом и быть выразителями общественных интересов тех групп избирателей, которых они представляют и поддерживают. Сегодня у нас таковых единицы или практически нет, потому что партии с электоратом практически не работают.
Не говоря уже о работе со спецификой женского или молодежного электората. Это работа на системном уровне, которая должна проводиться всеми нами на постоянной основе.
И последний момент. Прошлым парламентом обсуждалась идея закрепить норму, когда при выбытии женщины-члена партии мандат отдается только другой женщине. Но при голосовании мужчины-депутаты не поддержали эту инициативу. Без общественного давления эту норму ввести не получится.
Зульфия Кочорбаева
ОО «Агентство социальных технологий»