На фото: 24 марта 2005 год. Кабинет Акаева. Турсунбек Акун вещает, а Гияз Токомбаев хозяйничает.
(Продолжение. Начало в предыдущей статье в рубрике "Проекты")
Пока мы возмущались приездом детей Акаева,Нанаев быстро увел их в какую-то комнату на 5-м этаже. Темир Сариев решил пойти и поговорить с ними.
«Что, Темир Аргенбаевич, не хотите нас пускать?» – такими словами встретила его Бермет Акаева. Ее брат Айдар молча ходил по комнате.
«Бермет, мы не хотим сорвать переговоры. Давайте дадим президенту хотя бы один раз самому принять решение, - ответил ей Сариев, после чего сел и попытался культурно высказать ей то, что счел нужным. - Чрезмерная любовь ваша к отцу и отца к вам привела к тому, что произошло. То, что вы начали влиять на отца и принимать решения, повлекло такие последствия. Вот вы мать и знаете, что если вы будете чрезмерно сильно любить ребенка, то никогда не вырастите его хорошим человеком. Вы очень образованная, всесторонне подкованная, будучи дочерью президента, вы общались с руководителями разных стран, получили прекрасное западное образование, но у вас есть один недостаток – вы не знаете менталитет собственного народа».
Трагические для ее семьи мартовские события не лишили БерметАкаеву дара речи. «Ой, вот эти байки нам все рассказывают! Приведите хоть один пример, когда я вмешивалась в политику», - сказала она в ответ.
«Пожалуйста. 22 марта в парламенте вы не дали президенту выразить свое собственное мнение, говорили за него. Я несколько встреч провел с Айдаром, он подтвердит», - Айдар утвердительно кивнул. - «Я просил его повлиять на отца, чтобы тот пошел на переговоры с оппозицией. Тогда они выдвигали приемлемые условия».
Не будучи в то время оппозиционным политиком, Темир Сариев пытался привести стороны к компромиссу. 22 марта на первом спешно собранном заседании нового парламента с участием президента он выступил и попросил Акаева немедленно начать переговоры с оппозицией, тем более что оппозиция давно об этом просила. «Надо снять розовые очки, Аскар Акаевич. Положение очень серьезное», - сказал Темир. Бермет ответила за отца: «Какая оппозиция? Это же кучка политиканов».
Дочь президента собрала в тот день группу депутатов и составила обращение Жогорку Кенеша к президенту с просьбой о введении чрезвычайного положения. Депутаты возражали: «Чрезвычайным положением мы только взорвем ситуацию».
Теперь в Москве Бермет сказала Темиру: «Ну вот, теперь любуйтесь на то, что свершилось в Кыргызстане». Он ответил: «Не все одинаково воспринимают происшедшее. Акаев имел достаточно уважения как человек, политик, интеллектуал, ученый. Но вы же ему не давали возможности работать по его пониманию, принимали решения за него. То, что было сделано за 15 лет хорошего, перечеркнуто одним днем».
Айдар все это время молчал. Говорить долго уСариеване было возможности, его вызвали на начавшиеся с Акаевым переговоры.
Решение спикера Текебаева провести процедуру добровольного отречения Акаева от власти именно на территории посольства Кыргызстана в Москве было продиктовано тем, что, согласно международному праву, территория посольства – это территория Кыргызстана. К тому же это официальное учреждение, представляющее государственную власть. Возможно, это был уникальный случай. Я не знаю, были ли в истории подобные прецеденты. Но очевидно, что нельзя было вовлекать в это российское правительство. Вмешательство другого государства или его представителей в процесс переговоров и отставки было недопустимо.
При встрече с депутатами Акаев держался молодцом, приветливо улыбался, в своей привычной манере подходил-подбегал к каждому и тепло здоровался за руку, называя всех, кого знал, по имени. На встречу прибыл и экс-премьер-министр Николай Танаев, который прилетел в Москву за день до нас. Депутаты сели по одну сторону стола, а Акаев,Танаев и Жумалиев – по другую. Переговоры начались на кыргызском языке.
Текебаев предоставил слово Акаеву. Аскар Акаевич сообщил, что в своей готовности сложить с себя полномочия президента руководствуется стремлением сохранить мир в Кыргызстане. Чтобы новый президент был избран легитимным путем, чтобы страна ни направо, ни налево не отступала от Конституции. Кратко его речь содержала следующее: «Мой долг – помочь Кыргызстану остаться в рамках законности. У меня нет стремления бороться с новой властью. Новая власть сказала, что президент сейчас не может приехать в Бишкек: это может нарушить мир в стране, и я не против того, чтобы сделать это в Москве. Но я прошу взаимных гарантий парламента, чтобы, когда все успокоится, и я смогу вернуться в Кыргызстан, я был бы там в безопасности, согласно положений Конституции об иммунитете экс-президента. Прошу, чтобы одновременно с моей отставкой Жогорку Кенеш принял соответствующее постановление». В общем, началась торговля.
Для того,чтобы оформить все надлежащим образом, Акаев попросил депутатов перенести процедуру подписания заявления о досрочном отречении от должности на завтра, 4-е апреля. Он говорил, что не хочет передавать власть,как какой-то колхозныйбашкарма(председатель), в спешке, о том, что надо юридически грамотно проработать тексты.
Слово принципиального оппонента взял Жанторо Сатыбалдиев. В правление Акаева он занимал должности министра транспорта и связи и мэра города Оша, но теперь почему-то совсем не церемонился с бывшим шефом. «Нам бы поскорее закончить и улететь сегодня, - сказалЖантороЖолдошевич. - Новая власть критикует Жогорку Кенеш, называет нас акаевскими людьми. Мы не хотим, чтобы завтра нас обвиняли».
В ответ Акаев повторил свой довод, что не хотел бы передавать власть, как председатель колхоза. Дескать, что скажут люди и мировое сообщество. Извечное кыргызское «эл эмне дейт». Он определенно хотел хотя бы формальной церемониальности, считал, что поспешность будет выглядеть слишком унизительно для него. Он не понял, что уже унизил себя до предела, когда сбежал 24 марта из своей страны.
«У вас же все равно сегодня вечером встречи с Мироновым и Грызловым (спикеры двух палат российского парламента, ред.), вы же все равно не улетаете сегодня. Мне надо не спеша с юристом составить документы». Но Жанторо Сатыбалдиев продолжал давить: «Когда мы согласовывали это в Бишкеке, было решено, чтобы в переговорах не было присутствия российских сил, иностранных политиков. Завтра будут сплетни, как будто Грызлов или Миронов сыграли в этом какую-то роль. Вы просили посредничества Назарбаева, такой вариант Жогорку Кенеш тоже отклонил. Мы не должны допустить и намека на то, что Россия имела хоть какое-то отношение к нашим внутренним делам».
Вслед за Сатыбалдиевым слово попросил Темир Сариев, политик, имеющий характер наполеоновского министра Талейрана.Сариеввсегда имел хорошие отношения с людьми из разных политических лагерей. Не был оппозиционным Акаеву, но в последние дни его режима успел выступить объективно, призвав президента снять розовые очки и посмотреть на вещи реальново избежание катастрофы. Он напомнил Акаеву,как тот не послушал его, и произошло то, что произошло.
«Аскар Акаевич, вы стали президентом, когда перед домом правительства в Бишкеке стояло десять тысяч человек, и ушли, когда к Белому Дому пришло десять тысяч, - сказал Сариев. - Вы сделали очень много для страны, для демократии, поэтому так получилось, что милиция не применила силу против своего народа. Абсамат Масалиев тоже ушел из власти, когда этого хотел народ. Потом он вошел в политику и получил заслуженное уважение. История все поставит на свои места, ваши заслуги перед родиной будут оценены народом со временем. Сейчас в вас борется черное с белым… Я хотел бы просить, если все готово, не тянуть и закончить сегодня. Если мы до встречи с Грызловым и Мироновым не закончим, будут думать, что это их влияние. И разговоры будут нехорошие в Кыргызстане».
Акаев настаивал на своем. На помощь шефу пришел его бывший пресс-секретарь Каныбек Иманалиев, предложив обставить процедуру передачи власти следующим образом. Сегодня сторонам расписаться в протоколе, где будет указано, что Акаев 4-го сложит с себя полномочия президента, и парламент выражает свою политическую волю соблюсти его законный статус экс-президента (обеспечивающий его неприкосновенность и привилегии, что заложено в Конституции), а завтра Акаев распишется непосредственно в заявлении.
Жанторо Сатыбалдиев не унимался: «Господа, мы здесь не договариваем главного. Аскар Акаевич, в Бишкеке представители правительства заявили, что им безразлично наличие или отсутствие вашего заявления об отставке. Они сказали, что в понедельник, то есть завтра, начнут процесс импичмента». (Напомню, что все это происходило 3 апреля, в воскресенье).
Но взять Акаева на испуг не удалось. Его лимит испуганности был исчерпан в день бегства. Он стал настаивать на варианте, предложенном Каныбеком Иманалиевым. Трудно сказать, чем это было вызвано. Может, он сверял свои действия с астрологами-нумерологами, и датой под заявлением ему нужно было именно 4 апреля (на завтра в заявлении он вообще укажет датой ухода с поста 5 апреля)? Может, хотел подготовить речь, а может, действительно, поработать над текстами с юристами? Мы этого не узнаем никогда.
Бермет Букашева,
(продолжение в следующем номере)
Фото из архива Вячеслава Оселедко