(Окончание. Части 1 и 2 в предыдущих номерах)
Парламентская комиссия решила удалиться в отдельную комнату на совещание. Там Омурбек Текебаев сказал: «Интересно, когда он был президентом, мне было легко выговаривать ему, быть резким, но теперь, когда он в таком лежачем положении, у меня совсем не получается на него давить. Что будем делать?»
Зная непредсказуемость Акаева, депутаты имели некоторые опасения, что завтра он может не сдержать слово и отказаться. Тогда Темир Сариев предложил следующее: поставим условие, чтобы сейчас, после подписания протокола, он дал пресс-конференцию. Запустим журналистов, которые стоят на улице, пусть сообщит им, что завтра он подпишет заявление об отречении от должности, огласим содержание сегодняшнего протокола. Тем самым возможность перемены его решения будет исключена. А после того, как все каналы и информагентства покажут и расскажут это, мы можем смело идти на встречи с Мироновым и Грызловым.
Предложенный вариант всем понравился, и Текебаев попросил Каныбека Иманалиева пойти и передать данное условие Акаеву. Вскоре Каныбек вернулся и сказал, что Аскар Акаевич согласен. Меня попросили организовать прессу, которая, несмотря на то, что это было воскресенье, толпилась с многочисленными камерами у металлических ворот с задней стороны посольства.
Репортеры знали, что переговоры имеют закрытый формат, и были приятно удивлены, когда я сообщила им о незапланированном решении о проведении пресс-конференции внутри посольства. Я записала названия всех СМИ, количественный состав и пообещала впустить всех, кто там был. В основном это были представители известных мировых информационных агентств и ведущих российских телеканалов и газет. Всего 36 человек. Но потом мне пришлось воевать с послом Нанаевым, который совсем не был сторонником прозрачности и поклонником прессы: «Они все переврут, посольство не рассчитано на такое количество, я не могу, впустим только несколько человек».
Поскольку Текебаев и все депутаты сидели на переговорах с Акаевым, мне приходилось противостоять Нанаеву в одиночку и делать все самой, ведь в составе делегации кроме торага и депутатов были только я и оператор. Моя должность называлась «советник спикера», но в первые дни приходилось выполнять обязанности пресс-секретаря, так как такового пока не было. Сотрудники посольства желали помочь мне, но не знали, кого слушать, ведь их шефом все еще был Нанаев. Тогда я быстро напечатала список всех СМИ и состав операторов и репортеров, вошла в комнату переговоров, потихоньку подошла к разговаривавшему с Акаевым Текебаеву, подала ему список и попросила поставить визу: «Допустить всех». Нанаев меня, вероятно, возненавидел, но был обязан подчиниться председателю Жогорку Кенеша.
Входя в здание, журналисты начали задавать вопросы. Помню, их интересовало влияние Запада и наркомафии на кыргызский переворот. Я попросила их не перевирать факты и не очернять нашу революцию. Нанаев же вообще запретил им задавать какие-либо вопросы.
Все это время, пока готовился протокол и шла встреча с прессой, дети президента Бермет и Айдар не высовывались, и мы про них совсем забыли. Телохранитель президента Сергей ходил выпивший и довольный и помогал упорядочить представителей СМИ.
Пресс-конференция была короткой - депутаты опаздывали на встречу со спикером Совета Федерации Сергеем Мироновым, поэтому журналистов попросили обойтись без вопросов. Акаев выступил, озвучил пункты протокола и произнес главное: он принял решение о досрочном уходе с поста президента и завтра в торжественной обстановке подпишет соответствующее заявление.
Омурбек Текебаев сказал прессе, что данная добровольная отставка президента обеспечит легитимность будущей власти, Кыргызстан сможет дальше развиваться в русле соблюдения законности и конституционного правопорядка. Президент возвращает власть народу, и на предстоящих выборах народ сможет выбрать главой государства того, кого хочет.
Встреча у Сергея Миронова носила сугубо официальный характер, но наши депутаты были встречены им очень тепло. Миронов отметил «мудрейшее решение наиболее легитимного органа власти – избранного народом парламента о переговорах с Акаевым».
Текебаев сказал, что это важный шаг для начала стабилизации трудного положения. «Пока мы не определимся со статусом Акаева, остается двусмысленная ситуация, которая дает повод определенным силам продолжать считать его президентом. Если мы не получим его собственноручное заявление об отречении от должности, то впоследствии будут различные силы, которые используют данное обстоятельство, чтобы поставить под сомнение легитимность будущего президента. Отставка Акаева положит конец формальному двоевластию, поможет в деле признания новых властей Кыргызстана мировым сообществом и даст возможность определить дату предстоящих президентских выборов, которые по Конституции должны состояться через 3 месяца после принятия его досрочной отставки».
Миронов заверил, что Россия намерена и дальше развивать и углублять успешно развивающиеся двусторонние и дружественные отношения с Киргизией, и сказал буквально следующее: «Знайте, что вся Россия всегда готова помогать и будет помогать, рассчитывайте на оперативную и положительную реакцию». В заключение разговора он особо подчеркнул: «Позиция всего руководства России такова: все, что происходит в Киргизии, - это внутреннее дело Киргизии».
Надо отдать должное российским официальным лицам, которые пожертвовали своим выходным днем и приняли внеочередную делегацию из Кыргызстана в воскресенье. Формат встречи со спикером Госдумы Борисом Грызловым был заявлен более узкий, и к нему поехали только трое: Омурбек Текебаев, Темир Сариев и Жанторо Сатыбалдиев. Грызлов принял их еще теплее, чем Миронов, и они поговорили в более неофициальной обстановке.
На следующий день, 4-го апреля, Акаев, как и было условлено, прибыл к 10.00 и вначале сделал 18-минутное обращение к народу Кыргызстана, которое потом транслировалось в прямом эфире из зала заседаний Жогорку Кенеша. Речь была далеко не покаянной. Акаев сказал, что 14 с половиной лет был на посту президента Кыргызской Республики, государства, которого не было раньше на карте мира. Что пришел к власти в октябрьские революционные дни 1990-го года, когда экономика республики находилась в руинах, а в атмосфере ощущалось эхо ошской трагедии, то есть страна была охвачена всеобъемлющим системным кризисом.
В общем, хотел сказать, что возродил страну из пепла. Оценил свою деятельность в целом как превалирование позитива над недостатками. Без ложной скромности поведал, что летописцы будут считать период его правления светлым периодом в истории нашего государства. Сказал, что до 24 марта Кыргызстан был мирной страной, а то, что произошло, назвал мартовской национальной катастрофой, организованной определенными силами во имя корыстных целей.
В своем последнем слове в качестве президента он наконец сказал то, чего никак не мог четко и недвусмысленно заявить раньше: что 30 октября он планировал передать власть другому человеку - всенародно избранному новому главе государства. То, что он в действительности планировал, осталось семейной тайной Акаевых. Посоветовал новым властям отказаться от попыток преследования инакомыслящих, его близких, людей, которые работали с ним. В пример привел «40 чемоданов с компроматом, опозоривших в свое время Руцкого». Намекал на те блокноты, которые нашли в его кабинете и в сейфах как на выдуманные.
Подчеркнул, что был противником чрезвычайщины и что его последним приказом был приказ «не стрелять»: «Я предотвратил тем самым гражданскую войну, иначе не было бы мне прощения. Даже капля пролитой крови не стоит власти». После Абдыгул Чотбаев и другие силовики рассказывали, что никакого приказа «НЕ стрелять!» президент на самом деле не давал. Дескать, они сами не стреляли. Но к чести Акаева, в отличие от Бакиева, он не отдавал приказ «Стрелять!», и на том спасибо.
Впрочем, тому, что не стреляли, были рады далеко не все. Бездействие силовиков 24 марта позже было оценено наблюдателями как предательство, как это определил Борис Силаев, уверенно сказавший в интервью: «Акаева предали свои».
После того как Аскар Акаев озвучил свое заявление о досрочном сложении президентских полномочий, выступил глава делегации Омурбек Текебаев. В пику акаевскому определению мартовских событий как национальной катастрофы, спикер Жогорку Кенеша сказал: «История свершилась. Мы оцениваем то, что произошло в стране, как народную революцию. Тому, что совершил народ, мы не вправе давать отрицательную оценку. По Конституции народ является единственным источником власти, и мы все обязаны ему подчиниться. Только народ решает, кому быть главой государства. В 1990-м году он дал вам власть, теперь, подчиняясь его желанию, вы возвращаете ему эту власть. Мы уверены, что сегодня произошло важное историческое событие. Страна может развиваться в конституционном поле. На предстоящих выборах народ Кыргызстана сможет выбрать себе президентом того, кого хочет сам».
Акаев смиренно проглотил сказанное Текебаевым, а после передачи своего заявления, собственноручная подпись которого была заверена нотариусом, сказал, что у него есть последняя просьба к новой власти: остановить информационный террор в отношении него и его семьи. Это было жалкое и горестное зрелище. Он говорил это очень тихо, так, чтобы не было слышно нам, сидящим в стороне. Разумеется, ни парламент в целом, ни комиссия, ни торага Жогорку Кенеша не могли ему этого обещать, поскольку свободу слова и прессы в стране никто отменять не собирался, а членов нового правительства, которому подчинялись государственные СМИ, в составе комиссии не было. Текебаев дал ему понять, что они не могут дать ему на этот счет никаких обещаний.
С каждой секундой неловкость положения Акаева только усиливалась: никто не собирался дарить ему цветов и подарков, а он, вероятно, все-таки надеялся на более теплое отношение. Никто не выказал желания сказать ему напоследок пару добрых слов. Акаев понял, что, несмотря на его вчерашние слова о том, что он не хочет передавать власть как председатель колхоза, намеки на торжественную обстановку, в которой должна пройти процедура передачи власти, никто, увы, не собирался пить с ним шампанское на брудершафт.
После неловкой паузы, как бы говоря, «ну что ж, раз от меня больше ничего не нужно», он встал и начал прощаться. Депутаты один за другим пожали ему руки. Текебаев, прощаясь, что-то вежливое говорил напоследок. Мы с оператором хотели взять у Акаева интервью для КТР, но Жумалиев, стоявший рядом с ним в качестве верного адъютанта, сказал, что Аскар Акаевич отказался давать интервью. Он вообще в этот день отказался от всякого общения с прессой. Того, что пережил в те минуты Акаев, действительно, не пожелаешь даже врагу. 15 лет фактически неограниченной власти, еще вчера поклонение и славословие окружения, и в одночасье – полный крах… Воистину, пути Господни неисповедимы. Никто из комиссии, даже вчерашний друг Ташкул Керексизов, не пожелал смягчить горе сверженного президента словами утешения за рюмкой водки.
Однако рюмка утешения в стенах посольства не заставила себя ждать, и, по-видимому, далеко не одна рюмка. Три первых лица сверженной власти сообразили на троих: Акаев, Танаев и Жумалиев. Спустя пару часов бывший премьер-министр и бывший первый вице-премьер, с двух сторон поддерживая за руки бывшего президента, вышли в коридор, стараясь остаться незамеченными, но мы увидели их с пролета верхнего этажа. Акаева подхватили его телохранители Канат и Сергей и повели усаживать в машину. Самые стойкие из папарацци дожидались на улице в надежде что-то заснять, и одному это удалось.
Так закончилась тюльпановая революция 2005 года. Бесславно не только для свергнутого президента, но и для будущего. А сменили на Б, но Б с первых же дней своей власти получил оппозицию. Цитата Отто фон Бисмарка: «Революцию делают романтики, а плодами пользуются проходимцы» - не заставила себя ждать. Одна семейная коррупция сменила другую, еще более наглую. Иллюзии улетучились очень быстро. Парламент, не успевший принять отставку Акаева, уже встал в оппозицию Бакиеву. Те же романтики вновь выходили на митинги. За плакатами «Бакиев кетсин!» грехи Акаева в одночасье отошли на второй план.
Бермет Букашева