Об этом походе, как и о многих других секретных войнах Советского Союза, до сих пор известно очень мало. Его подробности до сих пор закрыты грифом «Совершенно секретно» в российских архивах. Фрагменты из воспоминаний отдельных участников, некоторые рассекреченные донесения, цитируемые в исторической публицистике – вот пока и все, что известно о самой первой, пожалуй, проверке готовности бойцов-кыргызов к будущей войне – Великой Отечественной…
Жаркий Восток
После смерти в 1929 году премьера Японии Гиити Танака, достоянием гласности стал один любопытный документ, подлинность которого отрицается историками до сих пор. Речь идет о знаменитом «Меморандуме Танаки», в котором были такие слова: «...для того, чтобы захватить Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию; для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша, и не осмелится нарушать наши права».
Были в «Меморандуме Танаки» и такие слова: «В программу нашего национального роста входит, по-видимому, необходимость снова скрестить наши мечи с Россией на полях Монголии в целях овладения богатствами Северной Маньчжурии. Пока этот скрытый риф не будет взорван, наше судно не сможет пойти быстро вперед. Мы должны потребовать от Китая права строить важные военные железные дороги. Когда эти дороги будут закончены, мы будем всемерно наполнять Северную Маньчжурию нашими войсками. Советская Россия должна будет вмешаться, и это будет нашим предлогом для открытого конфликта».
Многие историки считают «Меморандум Танаки» фальшивкой, сработанной китайцами. Но, по какому-то странному совпадению, японская экспансия в Юго-Восточной Азии проходила в строгом соответствии с этим меморандумом. Все началось в 1931 году, когда японская Квантунская армия захватила Маньчжурию – Северо-Западную часть Китая, и через год создала там марионеточное государство Маньчжоу-го.
Энциклопедии сообщают, что у границ СССР тогда сосредоточились 260 тысяч солдат, 439 танков, 1193 орудия и 500 самолетов Квантунской армии. Всем наблюдателям было понятно, что следующей целью японцев может стать СССР. Более того, японскую агрессию против Советского Союза Запад ждал с нетерпением. «В огромном хаосе желтого Востока, - писала французская газета «Либерте», – одна Япония представляет организованное государство, действующую силу цивилизации, способную прикончить страшную Советскую державу, уязвимую в Сибири». Ей вторила американская «Уорд Телеграф»: «Если Россия будет вовлечена в войну даже в малой степени, то она будет вынуждена отказаться от пятилетки, которая причинила столько забот Соединенным Штатам». Вторгнуться в СССР тогда японцам помешало сопротивление японцам с одной стороны гоминьдановской армии Чан Кайши, с другой – китайских коммунистов под командованием Мао Цзедуна и Чжу Дэ.
На фоне всего этого, на карте Китая появилась и вторая «горячая точка» - Синьцзян. Строго говоря, этот район никогда не был образцом спокойствия. К моменту начала описываемых нами событий – 1937 году – в Синьцзяне отгремело так называемое «Кумульское восстание» против наместника (дубаня) края Цзинь Шуженя. Последнего в 1933 году сверг начальник штаба Синьцзянского военного округа Шен Шицай, который объявил себя новым дубанем, и взял курс на сближение с СССР.
Однако в конце 1933 года командующий 36-й дивизией гоминьдановской армии Ма Чжунъин поссорился с «нанкинским правительством» Чан Кайши и занял большую часть Синьцзяна. В ответ на это Шен Шицай обратился за военной помощью к СССР, и уже в январе 1934 года китайскую границу перешли сводные части Красной Армии с танками, авиацией и артиллерией – всего 7 тысяч человек. Параллельно в Синьцзян вошло около 10 тысяч китайских солдат и интернированных в СССР маньчжурских партизан. Все эти части получили название Алтайской Добровольческой армии. «Алтайцы» были замаскированы под белых – переодеты в белогвардейскую форму.
Ма Чжунъина разгромили за три месяца, и уже в апреле 1934 года «алтайцев» вывели из Синьцзяна, оставив, однако, около тысячи человек – кавалерийский полк, а также танковые и артиллерийские подразделения. Что характерно, в составе военных советников был «генерал Фу Дзи Ху» - будущий маршал бронетанковых войск Советской Армии Павел Рыбалко.
О том восстании историки спорят до сих пор. Некоторые считают, что оно действительно явилось ответом китайских мусульман на беззаконие, постоянно учиняемое чиновниками дубаня Цзиня. Однако российский историк Елена Наземцева пишет: «Следует отметить, что с первых дней восстания со стороны некоторых зарубежных сил начались многочисленные попытки использовать его в своих целях. В основном это касается Англии, Японии, Турции и ряда арабских стран. В свою очередь, вышеуказанное обстоятельство заставляло советскую сторону внимательно следить за развитием ситуации и разрабатывать ответные меры. Одной из таких мер являлась поддержка провинциального правительства, тем более что собственные военные возможности китайцев были весьма ограничены».
В свою очередь, историк Валерий Бармин сообщает: «В этом районе активно действовали спецслужбы командования Китая, Великобритании и Японии. Собственную весьма сложную игру вели провинциальные власти и подчиненные им органы безопасности. Так, в 1937 году Шен Шицай пытался обвинить в организации нового восстания троцкистов, которые якобы планировали, захватив в провинции власть, ликвидировать проводимую им политику, основой которой были с одной стороны – антиимпериализм и дружба с СССР, а с другой – шесть основных политических принципов, декларированных им в апреле 1933 года. Шен Шицай уверял, что в случае успеха восстания его результатами воспользовались бы японские и германские агенты. Итогом борьбы Шен Шицая с «троцкистами» явилось то, что он официально объявил руководителем троцкистской организации генерального консула СССР в Синьцзяне Апресова, который «пытался поссорить Синьцзян и Россию». После этих обвинений Апресов был отозван на родину и расстрелян. По Синьцзяну прокатилась волна арестов, начались репрессии, в результате которых пострадало более 400 человек, в том числе видные провинциальные руководители и китайские коммунисты».
В то же время Синьцзянская резидентура Разведывательного управления РККА сообщала в Москву: «Коммунизм Шэн Шицая и его искренность сомнительны, скорее всего, они являются дипломатическим ходом». Безусловно, в ЦК ВКП(б) и Совнаркоме СССР это понимали, однако интересы государства ставили выше идеологии. Обеим структурам совсем не улыбалось получить в Синьцзяне «второе издание» Маньчжоу-го, либо усиление гоминьдановцев – оба варианта не сулили ничего хорошего для СССР. Вследствие этого, нужно было терпеть даже такую «редиску», как Шэн Шицай. К определению «нехорошего человека» из Советского фильма «Джентльмены удачи», слово «редиска» не имеет никакого отношения. Оно означает, что человек снаружи – напоказ – «красный», а внутри – «белый».
После того, как «алтайцы» разгромили «Кумульское восстание», в Синьцзяне стало относительно спокойно. В том смысле, что крупных восстаний никто не поднимал – все происходило на уровне мелких стычек. Однако в 1936 году поднял мятеж глава уйгурской общины Мамут Сиджан. К нему присоединилась 6-я уйгурская дивизия Абдул Нияз Камала и Кичик Ахуна. К мятежу присоединялись все новые и новые люди, и войска Шэн Шицая начали терпеть поражения. Тогда дубань во второй раз обратился за помощью к СССР...
Танки под небесами
В июне 1937 года командующему Среднеазиатским военным округом комкору Ивану Грязнову поступил приказ наркома обороны СССР Климента Ворошилова: сформировать из личного состава войск округа две группы – Ошскую и Нарынскую. В каждой из групп было по одному горному кавалерийскому полку, артиллерийской батарее и спецподразделению горной кавалерийской дивизии (были и такие). Позже обе группы усилили частями войск НКВД: Ошскую – кавалерийской, а Нарынскую – мотомеханизированной. Позднее во всех документах разведотдела Среднеазиатского военного округа Нарынская группа была названа «киргизской бригадой», а ее бойцы – «киргизами». Иногда в документах, как сообщают исследователи, слово «киргизы» встречается без кавычек. Зная, каким был порядок в секретном делопроизводстве тех времен, уверенно можно сказать: кыргызы в бригаде также были. Равно, как и казахи. Хотя бы в силу того, что лучше всех походили на жителей Синцьзяня.
Предыстория прикрепления к армейцам Нарынской группы «танковых» чекистов такова. В июле 1937 года командир Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского войск НКВД комбриг Торощин получил от начальника Главного управления пограничных и внутренних войск НКВД комдива Николая Кручинкина приказ: соблюдая строжайшую секретность, подготовить танковое подразделение для участия в «длительных учениях в условиях горного лагеря». Где и когда пройдут учения, Торощину не сообщили.
Комбригу приписывалось отобрать лучших командиров и красноармейцев, причем, не просто отличников боевой и политической подготовки и умелых специалистов своего дела. В приказе особо подчеркивалось, что кандидаты должны были быть преданными делу Ленина-Сталина, то есть, политически благонадежными по всем статьям. Понятно, что для рядовых учений вряд ли будет применяться такой отбор. Командовать спецподразделением назначили боевого командира – капитана Илью Хорькова: кавалера двух орденов Красного Знамени (Бухарской Народной Советской республики и СССР).
1 сентября танкисты НКВД погрузились в эшелоны на станции Реутово и отбыли в неизвестном направлении. До самого последнего момента не то, что рядовые бойцы – большинство командиров не знали, куда их везут. В приказе на этот счет говорилось: «Погрузка частей, перевозка по железной дороге должны производиться с соблюдением строжайшей секретности. Предупредить весь личный состав, что в письмах не должны быть указаны действия своих частей и подразделений, а также наименования местных населенных пунктов... Не допускать никаких самочинных действий в отношении местного населения».
Конечной станцией для танкистов стал город Кант. По прибытии им объявили, что они поступают в распоряжение полковника Николая Норейко – командира Нарынской группы. Далее, как вспоминал участник событий Борис Князьков, который на момент спецоперации был 33-летним лейтенантом, всему личному составу группы выдали «особое обмундирование» – халаты и шапки. Так были одеты и армия дубаня Шэн Шицая и повстанцы. А далее… Далее начался танковый переход по маршруту Кант – Рыбачье – Нарын – перевал Торугарт – Синьцзян.
Российский исследователь Николай Сысоев пишет: «Успеху прежде всего способствовала отличная подготовка механиков-водителей боевых машин. Они смогли провести по горным тропам танки, стальные гусеницы которых на гранитных камнях скользили, словно коньки на льду».
Вообще танк БТ-7, состоявший на вооружении «киргизской бригады», имел интересную особенность: он был колесно-гусеничным. На гусеничном ходу БТ-7 развивал скорость до 70 километров в час, а на колесном (там, где позволяла местность) – до 100. Так было и в Синьцзяне: едва завидев танки, повстанцы в панике бежали. Очевидцы вспоминали, что стрелять нашим бойцам практически не приходилось – исход каждого столкновения решали танковые атаки.
Несмотря на трудности в походе – в основном, технического плана, происходившие из-за особенностей климата и его отношения к танкам, «киргизская бригада» свою задачу выполнила: уже к январю 1938 года повстанцы были разгромлены. Танкисты вернулись назад той же дорогой, и из Канта отправились к себе – в Реутово. Остальные части также вернулись к местам постоянной дислокации в Среднеазиатском военном округе. Участники операции были награждены орденами и медалями. Текст приказа о награждении звучал так: «За образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке соединений и частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии и войск НКВД». И ни слова о том, где именно солдаты и офицеры «киргизской бригады» добились всех этих успехов. Что же касается Шен Шицая, то он еще долго морочил голову не только Иосифу Сталину, но и Чан Кайши. С 1942 года он стал занимать все более антисоветскую позицию, и через год отношения между Советским Союзом и Синьцзянем прекратились вовсе. Возможно, именно это и стало одной из главных причин того, что Синьцзян не стал 16-й союзной республикой СССР. В 1944 году Шена отозвали из провинции. Умер он на Тайване в 1970 году, на 17 лет пережив Иосифа Сталина…
Дмитрий Орлов