На днях близ Бишкека, в Национальном комплексе «Ата-Бейит», торжественно открыли Мемориал памяти погибших в ходе трагических событий 1916 года. Но мало кто знает, что активное участие в сопротивлении карательным отрядам в стране Ала-Тоо, кроме титульного этноса, принимали и другие народы, в том числе дунгане. Не сплотись они плечом к плечу с кыргызами, жертв царского прессинга могло быть в разы больше! И здесь одним из предводителей повстанцев был Булар Магуев, получивший титул баатыра от знаменитого военачальника Шабдана Джантаева…
О малоизвестных и удивительных страницах истории той трагической поры, ставшей эпохой общей скорби для всех национальностей, – в сегодняшней нашей статье.
Чудом выживший
Эта повесть берет свое начало с момента вооруженной борьбы мусульман Поднебесной за свою независимость. Дунгане нескольких провинций под предводительством Мухаммеда Аюб Биянху и его соратников выступили против гнета маньчжурских феодалов и династии Цин, воюя более 17 лет. Увы, силы были неравны, и под натиском китайских генералов миллионы дунган в лютом декабре 1877 года, преодолевая смертельно опасные перевалы Тянь-Шаня, были вынуждены укрыться в азиатской части империи «белого падишаха», как именовали российского царя. Многие погибли, однако часть беженцев все же добралась до побережья Иссык-Куля, другие прибыли в Ош, а третья группа, пройдя Нарын, обосновалась возле Токмака.
Среди чудом выживших был и мальчик возрастом примерно 5-6 лет по имени Булар из семьи Магуй, которому через годы предстояло стать одним из самых влиятельных людей Семиречья и участником интернационального восстания 1916 года.
Поначалу переселенцы обитали в ужасающих условиях. Но природное трудолюбие, прежние знания и стремление преодолеть все невзгоды на новой родине сделали свое дело. Огромную поддержку в адаптации дунган оказали местные дехкане, кыргызы и казахи, а медицинскую помощь – врачи из числа славян, среди которых, кстати, был и фельдшер Василий Фрунзе. Да-да, отец будущего полководца Михаила Фрунзе, имя которого столица Киргизии носила 65 лет, пока город не стал Бишкеком…
Шло время. Дунгане, чья численность росла и хозяйства которых укреплялись, постепенно интегрировались в сообщество. А смелый и предприимчивый Булар Магуев, честным трудом добившийся уважения, начал играть все более важную роль в экономической и социально-политической жизни диаспоры. Он занялся торговлей и земледелием. Призывал соотечественников щедрей делиться с беднотой. Налаживал связи с окружающими представителями кыргызского и иных народов. Тогда и заметил этого джигита прославленный манап из Кеминской долины Шабдан Джантаев. Он приблизил к себе дунганского лидера и, отметив его достойные дела, назвал Булар Баатыром. Наместник выделял семена, тягловую силу, материалы для постройки жилья. Несмотря на разницу в возрасте, у кыргызского военачальника Джантаева и дунганского вожака Магуева было много общего, включая масштаб мышления и государственный подход к решению проблем. Два баатыра – Шабдан и Булар – дружили до конца жизни, о чем свидетельствуют летописи…
На ФОТО 2. Булар Баатыр, признанный лидер дунган Семиречья.
Непростой волостной
Из статистических данных по Семиреченской области за 1907 год видно, что дунганское население края составляло уже 18 021 человек, из них к сословию купцов приписано 190, к мещанам же – 3545 человек. Остальные 14 286 человек - к категории сельских обывателей. Дунгане проживали не только в селах, но и в крупных административных центрах. К примеру, нынешний район Ошского базара и Национальной филармонии в современном Бишкеке так и назывался Дунгановкой, а одна из центральных улиц, Киевская, долгие годы именовалась Дунганской.
Однако проблем в ту пору все-таки было больше. Усиливалось социальное расслоение. Поэтому с целью защитить простых людей и добиться больших прав для бедноты Булар Баатыр, пользующийся авторитетом у всех народов Семиречья, выдвинул свою кандидатуру на должность главы Николаевской волости Пишпекского уезда. Выиграв нелегкие выборы, он руководил этой местностью с 1910 по 1916 годы.
В тот период благодаря Булар Баатыру и его команде на выжженных солнцем землях дунганского селения Караконуз появились окультуренные пашни, овощные и бахчевые плантации, рисовые поля…
Огонь свободы для мятежного пожара
Надо отметить, что в начале колонизации Средней Азии имперские власти вели себя гибко, не столь рьяно, как на том же Кавказе. К примеру, генерал-губернатор Константин Кауфман демонстрировал уважение к местным верованиям, культуре и обычаям, он даже использовал Коран в своих выступлениях. Для населения был сохранен традиционный суд биев и казиев, налаживалась светская система образования, снизились налоги, и появились новые производства. К тому же, началась борьба с бандитизмом и работорговлей, процветавшей при ханах.
В то время царское правительство, проводившее политику «разделяй и властвуй», пыталось всячески заигрывать со среднеазиатскими лидерами, то приближая, то отдаляя их от милости престола… Булар Магуев тоже попал в орбиту такого влияния. К примеру, в 1913 году в составе Семиреченской делегации он принимал участие в торжествах в Санкт-Петербурге, посвященных 300-летию правления династии Романовых. Ему присвоили звание хорунжего и вручили пояс с кинжалом, украшенным золотом и драгоценными камнями.
Но все меняется. Колонизаторы начали запрещать хадж в Мекку, унижать «диких аборигенов» требованием снимать головной убор перед любыми офицерами и чиновниками, у коренных жителей отбирали места зимовок, пастбища, оросительные арыки и передавали переселенцам из средней полосы… Положение обострилось с началом Первой Мировой войны, когда для «инородцев» ввели такие повинности, как обязательные поставки мяса, шла массовая реквизиция скота, фуража и даже тулупов. Ввели тогда и новый военный налог с кибиток, а также дорожные и другие сборы. Плюс ко всему местные администрации, куда набрали проходимцев и хапуг, тоже часто прессовали обездоленных земляков.
Неудивительно, что по всему Туркестанскому округу началось брожение. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стал указ самодержца Николая II от 25 июня 1916 года (он был издан в разгар сельхозработ и накануне священного месяца Рамазан) о мобилизации мужчин Туркестана и Степного края на прифронтовые работы для защиты своего кровавого режима. Тогда повсеместно и начались мятежи.
Уже 4 июля, после расстрела мирной демонстрации, взбунтовался таджикский город Ходжент, в течение месяца в Самаркандской области произошло 25 выступлений, в Сырдарьинской - 20 и в Фергане - 86. Вскоре пожар охватил колоссальный регион: от юга Сибири до границ Афганистана, от Каспийского моря до гор Тянь-Шаня! Причем на территории современного Кыргызстана это антимонархическое восстание продолжалось дольше всех, став предвестником грядущего развала империи.
На ФОТО В центре снимка военный врач, известный краевед и этнограф Федор Поярков, исследователь жизни дунган. Крайний справа – Булар Баатыр.
Люди сопротивления
Царский указ касался всех этносов. Например, из Пишпекского уезда на тыловые работы власти планировали отправить сразу 540 джигитов. Однако Булар Баатыр и большинство дунганского населения, памятуя о фронтовых жертвах из Семиречья еще в 1914 году, отказались посылать в окопы своих детей. И это еще более сблизило позиции дунган, дружно выступивших на стороне кыргызов, казахов, уйгуров и других народов.
Здесь особо показателен рапорт полицеймейстера города Верного (ныне Алматы) Ф.А.Поротикова, представленный 13 июля военному губернатору М.А.Фольбауму: «О Буларе Магуеве еще в начале объявления войны в 1914 г., а в особенности с объявлением войны с Турцией, поступали сведения о его выступлениях с противоправительственной пропагандой среди туземного населения… Особенно Булар Магуев пользуется популярностью среди не только дунган, но и кара-киргиз Пишпекского и Пржевальского уездов».
Летом 1916 года в селении Уш-Коныр вместе с единомышленниками Булар Баатыр проводит тайный курултай, где призывает население препятствовать насильственной мобилизации, начать запасаться провиантом, а также обещает организовать поставки оружия, пороха и лекарств из приграничного Китая. Воодушевленные повстанцы начали подковывать лошадей, готовить кустарные арсеналы, запасать сено…
Восьмого августа тот же штабс-ротмистр Ф.А.Поротиков докладывал начальству, что на съезде кыргызов Пржевальского уезда в урочище Ак-Суу, где присутствовало множество вельмож и мулл, «было прочитано письмо, полученное от николаевско-дунганского управителя Пишпекского уезда Булара, в котором он просил ни в каком случае на работы в действующую армию людей не давать, а в случае настойчивого требования подготовить молодых людей к восстанию, для чего заранее вооружить их огнестрельным и холодным оружием… После обсуждения прочитанного письма присутствующие согласились действовать согласно предложению Булара и в подтверждение своего твердого и неотступного решения закололи двух белых кобыл, и над окровавленными ножами совершили бату (присягу)».
На ФОТО Предводители дунганской диаспоры, где по центру сидит Булар Баатыр.
Тем самым Булар Баатыр налаживал связи с видными представителями кыргызского и других народов. Он сильно рисковал, выступая против царского режима, но не боялся лишиться богатства и благополучия, здоровья и даже жизни, так как для него важнее было укрепить единство и сплоченность народов Семиречья.
Также многие дунгане отказывались встать под ружье в составе карательных подразделений, куда их сгоняли колонизаторы. В селе Мариинске такие протесты привели к бунту среди молодежи. Часть дунган Приисыккулья дошли до Каракола, освободив заключенных из тюрьмы. Иные помогали кыргызам ценными сообщениями о маневрах разведывательных рот и маршрутах обозов.
В итоге всей этой деятельности Булар Баатыр был заключен на 3 месяца в тюрьму.
Спасший тысячи
После ввода войск в Семиречье и подавления восстания сотни тысяч жителей края, опасаясь репрессий, ушли в Китай. Этот исход в Кыргызстане называют Уркун, и он стоил жизни гигантскому числу людей, погибших от голода, холода, болезней, лавин, нападений разбойников… Власти сопредельного Чжунго тоже не были рады такому наплыву, отбирая у несчастных последнее, превращая в рабов.
Возвращение на Родину началось в основном с марта 1917 года, после Февральского переворота в России и появления надежд на лучшее. Однако репатриантов здесь ждали разоренные стойбища. Трагедия продолжалась.
Депутат тогдашней Государственной Думы от партии кадетов Василий Степанов говорил, что восстание 1916 года и его подавление создали «глубокую рытвину между местным населением и властью, превратив их в два враждебных лагеря, в то же время оно привело к интенсивному росту национального самосознания народов края».
И вот тут вновь себя проявил Булар Баатыр. Кыргызский историк и участник восстания Белек Солтоноев свидетельствовал, что «Булар Магуев открыл в Сортобе столовую и три месяца кормил 1500 беженцев». Будучи состоятельным человеком, он установил для них 40 юрт и 40 казанов и тем самым спас многих. Булар дал работу обнищавшим, которые прорыли ирригационные каналы от реки Чу, которые до сих пор снабжают водой Кордай, были высажены дубы и тополя для хознужд. О его бескорыстной помощи кыргызам и казахам писали в 1918 году в газете «Бирлик туы» («Знамя единства»), издававшейся в Ташкенте под руководством известного идеолога «Единого Туркестана» Мустафы Шокая.
Древо баатыра
Увы, но несмотря на живое участие в антиколониальном движении, большевики не сразу оценили заслуги Магуева. Его раскулачили, и Булар провел несколько месяцев в заточении в Пишпеке, что подорвало его здоровье. Лишь 21 января 1924 года суд, учитывая заслуги Булара перед населением Семиречья, все же вынес ему оправдательный приговор. К сожалению, дунганский баатыр, не выдержав нахлынувших чувств, в тот же день скончался от сердечного приступа. Ему было всего около 54 лет…
Примечательно, что в последний путь Булар Баатыра, настоящего защитника народных интересов, провожали не только соплеменники, но и тысячи жителей Семиречья всех национальностей.
Спустя годы в честь Булар Баатыра было названо его родовое гнездо на территории Кордайского района РК у границ с Кыргызстаном. В этом селе в его память недавно проложили новую улицу, возвели мечеть, построили школу со спортзалом, а также установили мемориальную стелу.
Род Магуева похож на ветвистое дерево! Он ведь был женат на дунганке Хеджер, кыргызке Калие и казашке Катипе. И все подарили ему потомков, ставших деятелями в самых различных областях: учителями и врачами, писателями и поэтами, аграриями и бизнесменами, журналистами и артистами, юристами и научными просветителями, инженерами и руководителями трудовых коллективов, политиками и дипломатами…
«Мы горды тем, что наш дед активно помогал бедным и внес свой вклад в национально-освободительную борьбу в 1916 году. Таким благородным героем он и останется в памяти народов Казахстана и Кыргызстана», - говорят сегодня его потомки.
Азиз Карашев.