Чтобы обсудить с журналистами проблему пыток в Кыргызстане, общественники и представители Минздрава собрали пресс-кафе. Это такой формат встречи, когда все бродят между столиками и разговаривают, с кем получится. Неформально.
На встречу привели Афтандила Тынышева из Таласа, он дважды подвергся избиению милиционеров. Был покалечен, изуродован, раздавлен, но не подписал признательных показаний. Несколько лет добивается справедливости, и пока безрезультатно, только слышит новые угрозы. Надо было подойти, взять интервью у него, у самого значимого участника мероприятия. И тут меня угораздило посмотреть ему в глаза.
И вот в этот момент я поняла, что все это – не «отработка грантов нпо-шниками». Это живой, реальный человек, который попал под каток милицейского беспредела, потерял здоровье, иногда и волю к жизни, веру в государство, в людей, в общество. Таких среди нас много. Некоторые погибли. И все ради «хороших показателей раскрываемости».
Кто-то из жертв пыток, возможно, виноват в том или ином правонарушении, а кто-то вообще невиновен. Каких больше – вопрос открытый, даже масштабное журналистское расследование не даст на него ответ. Но дело в том, что это абсолютно не важно. Следователь или оперативник, ломающий кости подозреваемому – преступник вдвойне. Независимо от того, виновен ли подозреваемый. И называется это «пытки», карается сроком до 15 лет. Знаете, сколько у нас милиционеров получили подобный срок за пытки? Не терзайте поисковик, я вам так скажу – нисколько. Ни одного. А между тем есть официально установленные случаи гибели людей от пыток. Как рассказывает, например, правозащитница Азиза Абдирасулова, одного парня убили в ИВС Кара-Балты. Ему резали спину и сыпали соль на раны. Затем вспороли живот и в таком состоянии отвезли в Панфиловку и оставили там умирать на улице. Сидит ли кто-то за это конкретное преступление? Нет. Просто система сама себя защищает. Ворон ворону глаз не выклюет.
По статистике, в Кыргызстане 85 процентов пыток осуществляют сотрудники правоохранительных органов. В основном – милицейские оперативники, чаще в конце квартала, показатели раскрываемости поправить. «В 2015 году более 200 человек обратились к правозащитникам из-за избиения в стенах ИВС. Возбуждено шесть уголовных дел. За 8 месяцев 2016 года Наццентр по предупреждению пыток направил в прокуратуру 129 дел по пыткам. Возбуждено пока лишь три уголовных дела», - говорит заместитель директора Национального центра по предупреждению пыток Динара Саякова.
Как на эту статистику реагируют в МВД? Гневными отповедями, цитирую официальное «опровержение» по этому поводу: «МВД считает, что заявления о пытках в таком огромном количестве полностью безосновательны, а информация о якобы имевших место пытках и истязаниях является односторонней, предвзятой и ложной. МВД не собирается скрывать сведения о пытках. Они, к сожалению, есть, но не в таком огромном масштабе. Наше решение однозначно – любое нарушение законности со стороны сотрудников органов ВД должно пресекаться жестко и бескомпромиссно, особенно если имеются факты применения пыток».
Чтобы доказать свои самые серьезные намерения, министру ВД следовало бы без промедления уволить оперативников, дважды избивших Афтандила Тынышева. Вот его история подробно, из первых уст: «Меня пытали милиционеры. Один мужик потерял 11 баранов. Пять штук потом нашел. Потом ко мне подошли милиционеры и говорят: «Байке, мы ищем баранов. Этот человек потерял». Я ответил, что не видел баранов и предложил проверить. Однако милиция забрала в отдел, якобы писать объяснительную. И меня забрали и посадили в машину незнакомца, у которого пропали бараны. Дети и жена остались дома. Мы приехали в ПОМ, там я также сказал, что не видел потерянных баранов. Тогда все и началось.
Была написана расписка от моего имени от руки о том, что якобы ко мне заходили бараны, но пять штук я вернул хозяину, а остальных продал или подарил. Как-то так. Мне свернули одну руку, а во вторую дали ручку, чтобы я расписался под распиской. Я не стал это подписывать, поэтому меня начали бить. Этот кошмар продолжался два-три часа. Меня били пять-шесть милиционеров. Сломали ребра, отбили почки. Потом меня отпустили. После чего я попал в больницу. Туда приехали милиционеры, просили не писать заявление. Но извиняться было поздно.
Заявление было написано, и делом занялась прокуратура. Она доказала, что пытки по отношению ко мне применялись. Прошло несколько лет. А все участники избиения до сих пор работают на своих местах. К ответственности никого не привлекли. Районный и городской суды «футболят» дело друг другу.
Но и на этом все не закончилось. Милиционеры приходили еще раз. С моим родственником, который предложил нам примириться. Однако в какой-то момент милиционеры вновь сорвались и снова меня избили. Требовали забрать заявление. В итоге я снова попал в больницу. Обе ноги были сломаны. Пришлось делать операцию».
Адвокаты Тынышева «не для прессы» обмолвились, что в суде им говорят, что милиционеры аккуратно посещают заседания, а Тынышев, мол, не приходит, поэтому решение до сих пор не принято, а в прокуратуре ничего не могут предпринять, потому что дело в суде. Замкнутый круг. Милицейские работники умело затягивают процесс, рычаги и механизмы им известны. И… действительно продолжают работать на своих местах. Это, по мнению руководства МВД, действительно «жестко и бескомпромиссно» пресекает пытки?
«По-прежнему основными факторами, способствующими практике применения пыток, остаются непрофессионализм и некомпетентность сотрудников, их слабый потенциал при выявлении и раскрытии преступлений, устаревшие методы оценки результативности милиции, …тенденция полагаться на признательные показания при отправлении уголовного правосудия. Безнаказанность вследствие отсутствия быстрого, беспристрастного и всестороннего расследования заявлений о применении пыток также является важной причиной сохранения такой практики. Условия содержания в местах лишения и ограничения свободы, перечень которых включает, помимо мест предварительного задержания, содержания под стражей и лишения свободы, также детские учреждения, учреждения для лиц с психическими расстройствами и с ограниченными возможностями здоровья, не соответствуют международным стандартам. Условия содержания в некоторых из них являются неудовлетворительными настолько, что их можно приравнять к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению», - говорится в итоговом отчете за 2015 год, составленном Национальным центром по предупреждению пыток. И это – чистая правда, увы.
«Говорить о каких-то системных изменениях по решению проблемы пыток, пока рано. До тех пор пока сотрудники правоохранительных органов не поднимут свой профессиональный уровень и не начнут раскрывать преступления законными методами, говорить об искоренении пыток не приходится», - сказала председатель Координационного совета Центра Назгуль Турдубекова. И это тоже справедливо.
Афтандил Тынышев добросовестно пять раз, не меньше, рассказал журналистам свою историю. Нельзя, бестактно, гадко говорить в таких ситуациях равнодушное «Вы держитесь», но я сказала. Нам, журналистам, надо сделать все возможное, чтобы справедливость в деле Афтандила Тынышева и других жертв пыток восторжествовала. Иначе, извините, но мы зря свой хлеб едим.
Светлана Бегунова