Репортаж с синяком под глазом
…В пятницу Айгуль на работу не пошла. Позвонила, соврала про грипп и высокую температуру. Огромный синяк расплылся под глазом и на виске, веки опухли. Голова болела нестерпимо. Ссора с пьяным супругом в очередной раз закончилась плачевно. Не сказать, что она привыкла – к такому не привыкают, но эмоциональная реакция затупилась, поблекла. Айгуль внезапно стало все равно, благо, детей нет дома, они у прабабушки на джайлоо, лето же.
К вечеру муж Рустам домой не вернулся. Головная боль еще усилилась, даже сильное обезболивающее не помогало. Айгуль помялась, подумала – и позвонила таки единственной подруге. Родных расстраивать не хотелось. Да и устали они усмирять вечно буйного Рустама. Подруга приехала, выслушала тусклый рассказ о рукоприкладстве, заохала, испугалась, вызвала «Скорую»… Айгуль потеряла сознание еще до того, как приехали врачи. В последний июньский понедельник, на рассвете, Айгуль умерла в одной из бишкекских больниц, не выходя из комы. Она жила без криков и жалоб, и умерла так же, тихо. Будто так и надо.
Фотографию Рустама не напечатали в желтой прессе, журналисты не кинулись в погоне за сенсацией караулить у подъезда мать Айгуль или прочих многочисленных родственников семейной пары. Даже врачи не удивились. Бытовуха. Сплошь и рядом у нас такое. Наверное, Рустама крепко посадят, отец Айгуль вроде бы имеет связи в МВД. Малышам пока ничего толком не рассказали. Они не верят, что родители уехали. Далеко-далеко. Что-то чувствуют и подозревают. Но семье не до психологической реабилитации, забот прибавилось, доходов – нет. Детям скоро в школу, девочке – в первый класс, мальчику – во второй. Они теперь живут у бабушки… Дедушка тоже иногда любит выпить и громко кричит на бабушку. Они видели это много раз, но все равно вздрагивают и прячутся.
Количество женщин, погибающих или получающих тяжелые травмы от рук близких родственников, сожителей и других «лиц из окружения», в Кыргызстане исчисляется сотнями в год. Но это не официальная статистика, очень многие «инциденты» остаются за кадром милицейских хроник. Родственники потерпевших и агрессоров, сами потерпевшие зачастую стараются замять дело, скрыть истинную причину трагедии. Сор из избы у нас выносить не принято.
Реабилитационных центров в Бишкеке и регионам довольно много, но ни один из них не может похвастать государственной поддержкой. Наоборот, комиссии, претензии, попытки прикрыть – обычное дело. Существуют на честном слове, каких-то грантах, взносах спонсоров, а их негусто. Самый известный центр – бишкекский «Сезим». Сюда женщин принимают на две недели. За это время клиентке надо разобраться, что делать дальше, подлечиться, найти какой-то выход. Кроме крова и еды (неплохой, кстати), предоставляются медицинские услуги, психологические и юридические консультации. Психологи настаивают, что проблемы две: менталитет (развод, разрыв с супругом, что бы он не творил, окружающие расценят, как позор, в том числе для родственников жены) и инфантильность жертв. Желания решать хоть как-то свои проблемы у них нет, решимости выбраться, взять на свои плечи полную ответственность за материальное благополучие детей – тоже. Инфантильность – болезнь нынешнего века. Основной девиз пострадавших: «Решите все проблемы за меня». В основном, жертвы семейного насилия после центра оказываются в том же положении, в каком были, несмотря на старания психологов. Впрочем, и до того, чтобы попросить помощи, психологически добираются немногие.
…Марина сидит на кровати в углу большой и неопрятной комнаты. Мы с ней немного знакомы по случаю, она мне позвонила и попросила взаймы 2000 сомов. Смотрит в окно. Взгляд пустой, в нем даже нет обреченности. Друзья приютили на пару дней, сын Тимка носится во дворе с воплями, играет с псом. Муж Марину бьет, выгнал из дома с сыном, идти некуда. Матери нет в живых, да и не приняла бы она Марину. В Караколе есть сестра, ей надо позвонить. Марина собирается с силами, потому что знает, что гости сестру не обрадуют.
Школу Марина не закончила – пил отец, было трудно дома, надо было работать. Марина устроилась посудомойкой в большой развлекательный комплекс – да и ушла из отчего дома к Диме, начальнику охраны. Они так и не расписались, в сущности, по закону Марине сложно на что-то претендовать. Первые три года были ничего, потом Дмитрий начал распускать руки. Она бы терпела, но последнее время у Димы появилась новая подруга, и вслед за тумаками стали раздаваться требования убираться. «Ребенком мужика не удержишь», - философски вздыхает Марина. «А ты любишь его?», - уж не знаю, почему у меня вырвался этот вопрос… Марина поворачивается и смотрит на меня с удивлением: «Конечно, люблю. Мы помиримся, только этой суке все волосы выдеру – и помиримся. Но сейчас надо ехать к сестре, так не хочу… Будет учить жизни и попрекать каждым куском. С ней не договоришься».
Я понимаю, что рассказывать Марине сейчас о последствиях ее
позиции, правах, женской гордости, наконец – глупо, неуместно. У нее своя правда,
мне не понять. А ей не нужна моя, другая правда. Ограничиваюсь деньгами на
дорогу до Каракола, ни к чему тут моя неквалифицирован
Почему все так? Почему с каждым годом все теснее в коридорах того же «Сезима»? Известный эксперт по части семейных проблемАнна Варгав своей книге«Энциклопедия взаимопонимания»пишет: «Многие историки пишут (и не без основания), что основным регулятором внутрисемейных отношений в цивилизации был страх. Поддерживался этот страх, конечно, тем, что мы сегодня называем насилием, а также идеей авторитета отца и мужа, который на благо менее дееспособных женщин и детей должен был этот страх в них культивировать, чтобы оградить их от совершения неправильных действий и привить им благие качества терпеливости и послушания. Это действительно было всеобщей социальной нормой — маленьких принцев пороли так же, как и крестьянских детей, причем не только за конкретные провинности, но и профилактически, раз в неделю, например. Женщины в семьях с любым социальным статусом находились в том же положении: они могли часто подвергаться избиениям, и это воспринималось как нормальный элемент семейного уклада.Наказывать следовало любого нижестоящего в семейной иерархии, и эта жесткая норма транслируется из поколения в поколение. Такова традиция вертикальной иерархии взаимоотношений в семье».
Не согласиться трудно. Согласиться – правильно ли? Ведь вот уже 20 лет мы занимаемся искоренением «диких патриархальных устоев» - а получили только беспредел и увеличение количества семейных насильников. Вырываясь в мир «дикого капитала», мужчины и женщины теряют уверенность в себе, как следствие, становятся более жестокими по отношению к самым близким. И чем сильнее социальное напряжение, тем больше несчастных женщин оказываются в кризисных центрах.
Психолог Айгуль Болтобаеваиз Бишкека говорит: «Дело не в патриархальных традициях, а в разрушении моральных ориентиров. Общество стало безразличным к окружающим, как результат – дикие порывы ничто не сдерживает. Вы поймите, на совести и личной морали способны жить очень немногие, большинство живет тем, что принято вокруг, в социуме. Конечно, психопаты были и будут всегда, но в целом добропорядочные мужчины, убивающие в ссоре своих жен – это результат равнодушия общества. Не государства. Именно общества. Каждый занят личным благополучием, до соседа дела нет, максимум он интересен, чтобы о нем посплетничать. Общей идеологии, ценностных категорий нет. Вот поэтому все так и складывается. В патриархальных традициях больше уверенности и защиты у женщин и детей просто потому, что что монолитное общество своим пассивным и активным неодобрением сдерживает тех, кто не способен держаться за свою совесть и нравственность».
…Асель забрала двоих детей и ушла от мужа, который однажды одним ударом уложил ее в больницу на две недели. Это было 6 лет назад. Сначала было очень сложно. Потом что-то внутри переломилось, и женщина поняла, что сможет изменить свою судьбу. Дела у нее идут неплохо. Ее настоящее имя известно многим бишкекчанам, она – одна из лучших в своей профессии. Да и с личным все наладилось. Правда, доверять мужчине на сто процентов Асель больше не научилась. Теперь все в ее жизни зависит только от нее самой. Она признает, что та наивная и чистая девочка, поверившая жениху, была счастливее, чем сегодняшняя состоявшаяся и сильная женщина. «Зато жива», - улыбается Асель.
P.S. Все имена жертв семейного насилия изменены по этическим
соображениям. Круглосуточный телефон доверия реабилитационног
Светлана Бегунова