В последний раз Нургазы видел маму с папой два года назад, когда ему было три года. Вчера они прилетели вновь с гостинцами из Москвы. Маленький двухлетний Медер что-то лопочет на своем языке и ни на шаг не отходит от мамы. Старший Эрмек уже учится в третьем классе. Он считает себя взрослым и наблюдает со стороны, как младшие братья резвятся рядом с родителями.
Шайыргуль и Мухтар уже больше пяти лет работают в России. До этого два-три года жили в Бишкеке. Мыли машины недалеко от рынка “Дордой”. В столице у них не получилось подзаработать даже на покупку небольшего участка на окраине Оша, чтобы потом там построить дом. Поэтому на семейном совете они решили поехать на заработки в Россию. Детей решили оставить у бабушки с дедушкой. Благо, они согласились на время приютить внуков, несмотря на стесненные условия. Двоюродная тетка согласилась помочь приглядывать за 100 долларов. Быстро пришли к согласию, но никто не поинтересовался мнением детей, каково им будет без родителей в чужом доме, пусть даже у родственников.
«Я все понимаю, но у нас нет иного выхода. Здесь нет работы, платят мало, а там в суши-баре я неплохо зарабатываю, жена работает помощником воспитателя в частном детском саду. Она встречает и провожает детей до дома на детсадовском автобусе. Старшие двое моих сыновей практически выросли без нас. Младший год жил с нами. Но потом и его мы были вынуждены оставить родственникам и уехать, в Москве тяжело заработать с детьми. Там ведь тоже кто-то должен за ними следить», - тихо рассказывает Мухтар.
Мама Шайыргуль сидит в сторонке и украдкой вытирает глаза платочком. Два младших внука сидят, обняв маму, не веря своему счастью. Последние годы они видели маму только по ватсапу или скайпу. “Я не подозревала, что они так соскучились по своей маме. Обычно они немногословные. Со мной не делятся ничем. Со мной еще живут пятеро детей старшего сына”, - говорит пожилая женщина.
По официальным данным, за границей на заработках находятся до 1 млн кыргызстанцев. Исходя из этих данных, можно смело сказать, что примерно столько же детей остались на попечении родственников.
Официально число детей, оставшихся без попечения родителей и воспитывающихся у родственников, составляет всего 16 тысяч человек (это результат подворного обхода сотрудников Минсоцразвития в отдельных регионах). При этом около 600 тысяч детей заняты трудовой деятельностью, чтобы прокормить семью и помочь своим родителям. До 100 тысяч детей не посещают школу или нерегулярно туда ходят. По данным Социального фонда КР, свыше 300 тысяч детей живут в малообеспеченных семьях. В сутки их расходы составляют всего 18 сомов.
Среди всех мигрантов 50% составляют женщины, в последнее время растет число трудовых мигрантов младше 17 лет. Они составляют 15% от общего числа мигрантов, и их все больше.
Мухтар и Шайыргуль еще не решили, вернуться ли обратно в Москву или остаться с детьми. Мухтар говорит, что в российской столице стало сложно, но все равно возможностей заработать больше, чем в Оше или Бишкеке. Дети внимательно слушают нас, и вдруг средний сын встал и начал умолять родителей взять их собой в Россию, если они решат вернутся в Москву.
Такого поворота событий никто не ожидал, потому что обычно дети довольствовались подарками и вниманием, но никогда не просили, чтобы родители взяли их собой в Россию. Мухтар озирался по сторонам, не зная, что сказать сыну. Шайыргуль стала успокаивать сына, чтобы младший не заплакал.
“Дети выросли без родителей. Да, мы помогали чем могли. Делились одеждой, продукты покупали,забирали на праздники к себе. Но разве мы сможем заменить родителей? Они уже там несколько лет работают. Это большой срок для детей. Дети должны расти в полноценной семье. Как бы ни было трудно. Не хотела говорить, но ситуация вынуждает меня. Вот зачем они третьего ребенка завели? Им что, двоих было недостаточно, этих двоих, которые видят своих папу и маму только раз в году? Что это за воспитание по ватсапу? Зачем заводить семью, если не можешь содержать ее? Почему они не планировали? Может быть, надеялись на Путина?” - с еле скрываемым раздражением в голосе говорит сестра Шайыргуль.
Многие мигранты, в надежде получить заветные выплаты по материнскому капиталу, охотно рожают в России. Но таких счастливчиков единицы, так как, чтобы получить такую помощь от российского государства, надо полностью легализоваться и получить российское гражданство. У Шайыргуль кыргызское гражданство, несмотря на то, что она много лет работает в России, твердо решила не отказываться от кыргызского гражданства. “Я знаю, что однажды вернусь, и мне не хочется тут быть чужой среди своих. Я там своей не стала за эти годы. Это все временнно”, - неуверенно говорит Шайыргуль.
Временное состояние Шайыргуль и Мухтара расстянулось на семь лет. Они не знают, когда точно вернутся домой. Каждый раз планы меняются на 180 градусов. В прошлом году они хотели вернуться и купить домик в бишкекской новостройке, но потом отказались от этой затеи из-за проблем с переводом детей в незнакомую школу и детский сад.
“Я не хочу, чтобы родители уезжали. Мы устали их ждать. У всех моих друзей есть родители, они всегда с ними. А мы их никогда не видим. Только по телефону разговариаем. Я буду просить Бога, чтобы они больше никогда не уезжали. Я уже вырос и готов помогать им. Пусть только они не уезжают”, - говорит старший сын Мухтара.
Для таких детей, как Эрмек, даже придумали термин - “социальные сироты”. Это когда дети остаются на попечении родственников без родителей.
Есть и рисковые родители, которые решаются взять с собой детей в трудовую миграцию, не подозревая о трудностях, с которыми им придется столкнуться.
Гульмира работает в России, во время опроса одной из международных организаций призналась в том, как она решала эти вопросы: “Мы взяли с собой младших дочерей, пяти и шести лет, так как за ними некому было присмотреть здесь (в Кыргызстане). Они не ходили ни в школу, ни в детский сад, я их запирала дома, и они сами разогревали еду, которую я им оставляла. Первые два дня они очень плакали, но потом привыкли“.
Аида, жительница Оша, рассказывает о своем опыте: “В 2013 году мой муж, трое моих детей и я неофициально поселились в трехкомнатной квартире. Владелец дал нам войти только после того, как мы заплатили. Кроме нас там жили еще десять человек. В конце года соседи пожаловались, что в квартире живет слишком много мигрантов. Полиция пришла и вышвырнула нас из квартиры. Владелец не вернул деньги, которые мы выплатили за месяц вперед. Мы оказались на улице. Была зима. Мы не знали, куда идти. К счастью, мой муж работал водителем такси, и целую неделю мы спали в машине. Затем с помощью знакомых мы нашли другое жилье“.
Во время вынужденной трудовой миграции дети страдают в первую очередь. Неважно, уехали они с родителями или остались дома, потому что ситуация не отличается кардинальным образом. В каждом конкретном случае ребенок испытывает психологический стресс, который еще даст о себе знать в зрелом возрасте.
“Сейчас молодежь так легко женится и разводится, словно статусы меняет в “Одноклассниках”. Разводятся с детьми на руках. Нет никакого уважения к браку. Посмотрите, сколько детей оставлены бабушкам и дедушкам. Они же при живых родителях сиротами растут. У нас вообще не планируют семьи, просто приговаривают: “Сколько Бог даст”. Это весь ответ на планирование семьи”, - говорит сестра Шайыргуль.
С 2011 по 2017 год сотрудниками Министерства соцразвития и МИД КР в Кыргызстан из российских городов привезены 63 новорожденных ребенка, от которых отказались наши молодые соотечественницы. За неполные пять месяцев этого года в Кыргызстан привезли 4 младенца-отказника. Это верхушка айсберга. Нет точной цифры, сколько на самом деле таких отказных детей в мигрантской среде. Как и неизвестно, сколько криминальных абортов совершается в Москве и других российских городах.
Неконтролируемая трудовая миграция сильно ударила по институту семьи, по ее устоям. Выросло целое поколение детей, которые видели своих родителей пару раз в жизни. Они знали родителей по цифрам электронных переводов денег. Формально такие дети не входят в группы риска, составляемые социальными органами. Поэтому есть существенная разница между данными о взрослых, которые находятся на заработках за границей, и детях, оставленных такими родителями на попечении родственников.
Как выстрелит в будущем поколение “мигрант-бэби”, никто не знает. Каким оно будет, “потерянное поколение”, которое в многочисленных исследованиях указано как “социальные сироты”?
Алмаз Исманов