На фото: мусульманин Андрей Никитин
Как чувствуют себя сейчас на фоне общемировой антиисламской истерии нормальные, мирные мусульмане? Думается, этот вопрос не то что не встает перед большинством, он еще может и возмутить кого-то, в том числе в Кыргызстане. А как чувствуют себя сейчас кыргызстанцы? Ведь из них российские СМИ сегодня последовательно лепят монстров и террористов, разве нет? Разве мы не стоим часами на пограничном контроле, где объектом тотального подозрения оказывается наш паспорт? Разве нас не пытаются обвинить – всех скопом? Разве мы – большинство из нас – это чем-то заслужили?
Если бы не всепоглощающие возмущение и горечь, которое я сама испытываю от всего происходящего, мне бы не пришло в голову проводить параллели с мусульманами. Но в Интернете я случайно наткнулась на интервью с Андреем Никитиным. Помните того «человека в шапочке», европейского на вид мужика в исламской одежде, которого СМИ «назначили» первым подозреваемым во время теракта в Питере? Потом он еще сам пришел в милицию, потом от подозрений в его адрес полностью отказались, потом истеричные пассажиры в самолете не согласились лететь с ним одним рейсом, затем он едва не потерял работу… Некоторые журналисты обозвали Никитина «неразумным неофитом» - новичком в религии, то бишь, и посоветовали ему «принять» все неприятности как должное: мол, ходишь в раздражающей одежде – терпи теперь. Я попросила контакт Никитина…
Вытащить на разговор этого человека сейчас невероятно трудно. Его ответы коротки. «Нам не хватает уважения друг к другу», - вот и весь лейтмотив. Говорить он вроде соглашается, но определение «сдержан» - это слишком сдержанное определение, извините за непрошеный каламбур. Понятно одно: Андрей Никитин не считает, что его неприятности – справедливые. Но не готов об этом в полный голос говорить. Не от переживаний за свою шкуру, а потому, что понятия не имеет, не сделает ли каким-то словом хуже своим единоверцам и еще кому-нибудь.
Когда тебя считают монстром с бомбой априори, потому что в таком свете твою религию/страну/национальность было удобно выставить каким-то политтехнологам для достижения каких-то целей – или потому, что часть твоих соотечественников/единоверцев действительно летит в пропасть дегуманизации сознания, – вот тогда начинаешь по-другому смотреть на мир. И вдруг понимаешь: а стигма – это явление распространенное, ты не один в этом вагончике. Никогда бы я не подумала, со своими довольно категоричными христианскими взглядами, что стану защищать мусульман и их право на свое вероисповедание. Однако никакого другого внутреннего выхода из этой ситуации у меня нет.
Кто сегодня поверит в мирный ислам? Ну, видимо, кто-то, кто является мусульманином по убеждению и не носит с собой бомбу в рюкзачке. Или в портфеле. Или на поясе. Много ли таких? Несколько сот миллионов наберется. Всем им несладко сейчас приходится – если они живут во внешнем мире, а не в своей закрытой общине/стране. Их ненавидят просто за то, что они носят свою одежду, читают свои молитвы, придерживаются своих жизненных правил – ненавидят даже в том случае, если они не пытаются распространить или навязать свои идеи. Просто по факту существования. Им больно. Это видно по глазам – у кого-то в лице вызов, а кто-то транслирует бессильную горечь. Их боятся. Просто так, на всякий случай. Боятся истерически – тех, кто боится, тоже можно понять, людьми думающими мир не заселен, он заселен людьми реагирующими, и это факт, который никогда не изменится. Им не верят. Ими пугают на самом высоком уровне с трибун народы и страны. Но они-то поверят в то, что ислам – мирная религия. А из прочих? Наберите в поисковике «Мирный ислам» и полюбуйтесь на коллажи и карикатуры. Ненависть зашкаливает. Не знаю, кто поверит. Но надеюсь, что кто-то все-таки поверит – когда подумает.
Что имеет смысл принять во внимание в первую очередь? Во-первых, радикальный ислам, тот, который с бомбами, – это политическая сила, а не вероисповедание. Я сейчас не буду рассуждать о том, под чьим контролем она находится, потому что существует огромное количество гораздо более компетентных исследователей этого вопроса.
Посмотрим на это с точки зрения закономерностей. Какая-нибудь политическая сила, пробивающаяся к власти, вела ли себя в человеческой истории по-другому? Может быть, христиане не ходили в крестовые походы? Может быть, коммунисты не жгли церкви и не расстреливали царя Николая Второго? Может быть, не было буддистских кровавых войн на Востоке? Может быть, династии, правящие в разных уголках мира, приходили к власти как-нибудь по-другому? Может быть, переселенцы из Старого Света не притесняли индейцев на их собственных территориях? Теперь посмотрим на это с другой стороны. Какое отношение политическая сила, практикующая террор, имеет к самому мировоззрению, которым прикрывается? Историческая правда доказывает, что никакого. Солдаты одурманиваются не идеями, вычитанными в философских трактатах. Еще никто, будучи хотя бы относительно здоровым, не пошел взрывать стадион, просто самостоятельно, автономно прочитав Коран или Библию. Обязательно присутствуют какие-то дополнительные силы, которые работают с будущим радикалом. Ну, или серьезная психиатрическая патология – и тут уже не важно, какими идеями оправдает себя болезнь. Солдаты «джихада» одурманиваются манипуляторами, комиссарами, командирами, вождями – теми, чьи интересы потом обслуживают. Есть ли какая-то философия, какое-то мировоззрение, надрав цитат из которых, было бы невозможно создать идеологию войны и объявить недолюдьми прочих окружающих? Нет, конечно. Использовать в таких целях можно все что угодно. Хоть Коран, хоть Библию, хоть трактаты Блаватской, хоть роман Достоевского «Преступление и наказание», хоть букварь. И это буквально так, можете сами попробовать надергать цитат.
Мусульмане ли террористы? Террористы – это в большинстве своем не только убийцы, но и жертвы, они обмануты, втянуты в кровавую игру, и они верят в то, чего нет в исламе, как в философской системе. Следовательно, нет. Террористы – не мусульмане. Сектанты, морящие детей голодом, – не христиане. Играющие в политические игры высокопоставленные священники – не духовные лидеры. Это все генералы и солдаты политической войны. Должны ли за них расплачиваться верующие, которые хотят делать добро, которые хотят изменить свою жизнь и сделаться чуть лучше? А сами как думаете, каков ответ на этот последний вопрос?
Почему в нашей стране все это так запуталось, и радикализация стала вообще возможна? На этот вопрос хорошо отвечает известный теолог Кадыр Маликов: «Вопрос исламского возрождения в наших странах стоит остро. Ведь нет интеллектуальной базы. Как в современном мире мусульманину относиться к неисламским ценностям в обществе? Например, к демократии или к светскости государства, как относиться к западным ценностям, к нелиберальным ценностям? Как рассматривать вопросы самоидентификации? Сегодня молодежи необходим ответ на вопрос: «Кто я? В первую очередь мусульманин, а потом кыргыз, или я сначала кыргыз, а уже потом мусульманин?». На эти вопросы сегодняшнему духовенству очень тяжело ответить. Особенно трудно улемам прямо и открыто говорить на политические темы. Говорить о проблемах демократии в политическом контексте, либеральных ценностей, мировой политике, при этом не впадая в крайности и сохраняя научный дискурс. Не хватает знаний, научной базы, методики. Есть и просто боязнь попасть на карандаш. Наше духовенство сегодня побаивается говорить о больших вещах (легче всего говорить на бытовые темы шариата), отмалчивается. Но в это же время на эти вопросы по-своему отвечают запрещенные политические религиозные движения и крайние такфиритские идеологи. Они ориентируются на запрос общества, имеют политическую повестку дня. Соответственно, возникают очень большие риски, и они будут сохраняться еще долгое время».
Почему мы так похабно и с размахом все это про… проморгали и пропустили? Хороший вопрос. На него задам встречный: а что мы вообще не проморгали, заботясь о своих сиюминутных интересах? К сожалению, в этом списке очень много пунктов.
Что делать? Я не знаю. Знаю только, чего НЕ надо делать. Не надо стигматизировать и унижать, маргинализировать мусульман. Не надо их отталкивать, выводить за пределы общества, не надо их ненавидеть. Так, например, как это сейчас делается в той же России. И вовсе не из гуманных соображений это надо понимать, как это ни странно. Просто мы же все понимаем, что любое подполье радикализуется быстрее. Тот, кого оттолкнули, быстрее проникнется агрессией. Я сама на себе это почувствовала. Как только потоком помоев из российских СМИ потекло про «плохих кыргызов и кыргызстанцев», у меня, человека, несколько лет проработавшего в фонде, занимавшемся кыргызско-российской молодежной политикой и сближением, в душе родилось столько протеста, горечи и агрессии, что, не будь я взрослым и опытным журналистом, болтаться бы мне сейчас в стане злопыхателей и антироссийских пиарщиков. Таких реакций я видела очень много в последние дни. Не меньше сотни: «Ах, мы отсталые террористы? Ну хорошо. Уговорили». Поэтому не надо противопоставлять себя мусульманам, а то они ведь согласятся с тем, что все – сплошь радикалы. Вот тогда нам всем мало действительно не покажется. Это – основная мысль, которую я этим своим материалом хочу донести до читателя.
По части того, что делать самим мусульманам, есть идеи у того же Кадыра Маликова. По-моему, идеи очень здравые, ведь баланс – это необходимость не только для не-мусульман. «Необходимо создавать исламские интеллектуальные площадки. Сегодня есть два пути: либо это будет процесс радикализации и марганализации, либо процесс создания интеллектуального исламского пути развития, путем подготовки кадров. Нужно создавать интеллектуальные группы из числа исламской молодежи и мотивировать молодежь на социальную активность, постоянный рост самообразования, гражданскую активность. Потому что если молодые люди не увидят свое место в государстве, обществе, то это может привести как минимум к разочарованию. Воспитание современных интеллектуальных исламских кадров – это глубокий духовный и идеологический процесс на основах ислама и его целостности (всей системы, а не только ограничиваться обрядовой стороной или финансами). Это защита ценностей ислама и самое главное – его принципов и символов в политике и социальной жизни. Современные мировые вызовы для мусульман требуют, чтобы они были развитыми, умели независимо мыслить и рассуждать, анализировать и принимать решения».
Другими словами, или ислам станет цивилизованной общественной силой, или мы договоримся между собой, или мы все сгорим в огне братоубийственной ненависти. Каждый радикальный поступок с обеих сторон – шаг в пропасть. Но мы же разумные. Мы его не сделаем.
Светлана Бегунова