37-летний секретарь Совета обороны Кыргызстана Темир Джумакадыров - из плеяды молодых профессионалов, за плечами которого опыт работы в таких солидных международных организациях, как ПРООН, TACIS, Азиатский банк развития. На госслужбе он с 2009 года. Мы решили поговорить с ним о том, какие вызовы и угрозы существуют на сегодняшний день в Кыргызстане и как он с ними борется.
Об угрозах
- Темир Курмангазиевич, какие главные угрозы безопасности Кыргызстана существуют сегодня?
- Мы постоянно мониторим ситуацию по безопасности по всем направлениям, выявляем возможные угрозы на разных этапах. На данном этапе одной из серьезных угроз является терроризм и экстремизм. Это вопрос не только национальной или региональной безопасности, он имеет глобальный масштаб. В этом направлении нам, спецслужбам и правоохранительным органам Кыргызстана, удается работать на опережение. В результате спецопераций, которые были проведены в последние два года, ряд лиц, имеющих отношение к террористическим организациям, задержаны, ряд лиц уничтожены. И эта работа продолжается. Она требует большой скрупулезности и большого внимания, эффективного взаимодействия соответствующих органов. Кроме этого, нами разработана и внедряется государственная концепция развития религиозной сферы. В ее рамках также идет системная работа по развитию религиозной сферы, так как она напрямую влияет на снижение угроз, которые я ранее обозначил. Там тоже есть ряд ключевых мер, которые мы принимаем. Есть и другие угрозы. Два с половиной года назад мы признали, что коррупция является серьезной угрозой национальной безопасности Кыргызстана. За этот период у нас есть неплохие достижения по демонтажу системной коррупции, которые отметили и наши международные партнеры. Если взять данные Transparency International, то за два года мы со 150-го поднялись на 123-е место. Я надеюсь, что и по результатам 2016 года у нас будут хорошие показатели. Работа по искоренению коррупции ведется постоянно на базе рабочей группы Совета обороны. На данном этапе мы рассмотрели порядка 30 госорганов на предмет коррупциогенности и дали свои рекомендации. Кроме того, совместно с Генеральной прокуратурой проводим мониторинг исполнения наших рекомендаций и постепенно выстраиваем этот антикоррупционный механизм и к этой работе успешно подключаем и другие госорганы.
О религиозной сфере
- Одной из причин разногласий кыргызского общества в последнее время стали вопросы религии. Президент высказал свою позицию, но вопрос повис в воздухе, и, возможно, какая-то часть мусульманского общества посчитала себя ущемленной, что вопрос с жума-намазом не решен. Как вы думаете, этот вопрос возник на ровном месте, или он зрел уже давно?
- Кыргызстан является светским государством. У нас довольно свободное общество, по многим вопросам у нас либеральные условия. Поэтому я считаю, произошедший конфликт – это конфликт вопросов, которые расположены на разных плоскостях, которые постарались свести в одну плоскость. Этого нельзя делать. В религиозной сфере у нас все очень либерально, мы ничего не запрещаем, свобода вероисповедания нашим гражданам обеспечена полностью. Кроме этого, государство говорит о том, что нам надо развивать религиозную сферу, для этого была принята соответствующая государственная концепция. Другой вопрос, что у нас должны быть определенные рамки. У нас должен развиваться традиционный ислам, без экстремизма, без терроризма, без радикализма. В рамках этого концепта принято много мер и шагов, которые укрепляют религиозную сферу и в плане образования, и в плане повышения потенциала и ресурсов имам-хатибов. Мы должны понимать, что религия – это нечто индивидуальное, это образ жизни. Другая сторона – государство, которое не против религии. Но есть определенные каноны светского государства, которые незыблемы. Что касается обеденного перерыва, то для возникновения этого небольшого спора никаких предпосылок не было. В Кыргызстане нигде никто никогда никому не запрещал ходить на жума-намаз. Эта проблема вообще не стояла. Образ жизни религиозного человека и образ светского государства находятся на разных плоскостях, их нельзя друг на друга накладывать. И этот конфликт возник на пустом месте.
- Нет ли ощущения, что этот конфликт кто-то искусственно подогревает?
- Для нас эта ситуация – определенный сигнал. Мы ее изучаем, и надеюсь, что эти опасения напрасны. Я надеюсь, что это не результат искусственного вброса. Но выводы мы должны сделать все: и верующие, и государство, и общество, и наши религиозные деятели.
- Как государство может регулировать процесс исламского образования молодежи? Дело в том, что у нас открытые границы и трудно контролировать участие молодежи в различных движениях, течениях религиозного толка.
- Одно из основных направлений концепции по развитию религиозной сферы – особое внимание религиозному образованию. Мы начали открывать специальные учреждения, где обучение ведут отечественные религиозные ученые. В рамках реализации концепции прошла аттестация всех имам-хатибов Кыргызстана. Теперь одним из требований к имамам стало наличие высшего образования. И на его базе уже можно получать религиозное образование. Кроме этого, мы в двустороннем порядке и на разных площадках отрабатываем вопрос контроля наших граждан, которые выезжают за пределы страны для получения религиозного образования. Мы составили список ряда зарубежных университетов и учебных заведений, которые рекомендуем для получения образования, а есть список, куда мы не рекомендуем ехать учиться. ДУМК взяло на себя мониторинг, в каком направлении идет образование, как ведутся проповеди. Их задача – все процессы религиозной сферы кристаллизировать вокруг ханафитского масхаба, присущего нашему региону.
- Результаты аттестации имамов оказались неутешительными: из 2,5 тысячи аттестацию прошли только 800.
- Для нас это был ожидаемый результат. По результатам аттестации принимаются конкретные решения, имам-хатибы покидают свою работу. Тем, кто не прошел аттестацию, мы рекомендуем получить высшее образование или пройти дополнительное религиозное обучение. Те имамы, кто успешно прошел аттестацию, продолжают свою работу плюс получают стипендию. Это поддержка государства.
О коррупции
- Согласно вашему мониторингу, какие госорганы наиболее подвержены коррупции?
- Коррупционные риски примерно везде одинаковые. Безусловно, по исследованиям различных институтов, лидируют правоохранительные органы. Если говорить о гражданском секторе, то здесь уместно говорить о коррупционных зонах, которые присущи каждому госоргану. Это касается сферы государственных закупок, сертификации, лицензирования, контролирующих и разрешительных функций, кадровых вопросов. По всем этим направлениям нами сформулированы конкретные стратегические задачи для конкретных ведомств, которые содержат рекомендации – начиная от простого наведения порядка, внутреннего регламента, заканчивая серьезными нормативно-правовыми актами, законами. Много рекомендаций по автоматизации процессов. Одной из причин коррупции в наших госорганах является отсутствие внутренних регламентов, правил. То есть, когда нет регламента, сотрудник может принимать любое решение, и оно ничем не обосновано. И тут возникает почва для коррупции. Поэтому большинство наших рекомендаций направлено на то, чтобы каждый внутренний деловой процесс принятия решений был отрегламентирован так, чтобы не было субъективизма.
- Как вы контролируете исполнение рекомендаций?
- Государственные органы и ведомства регулярно предоставляют отчеты о том, какая работа проделана, какие есть объективные или субъективные проблемы. Иногда возникают ситуации, когда нужно обеспечить взаимодействие нескольких госорганов. Кроме этого, мы пытаемся раз в два месяца, в квартал проводить мониторинг и оценивать реальный результат. Если есть рекомендация, ее можно выполнить на бумаге, но добился ли орган конкретного результата или нет, это тоже важный момент. Поэтому иногда возникают споры с госорганами, когда формальную часть они выполнили, но реального результата нет. И сейчас с помощью Генеральной прокуратуры, аппарата правительства этот процесс мониторинга стал более глубоким, содержательным, и в этой части мы проблем не испытываем.
- Чувствуется сопротивление госучреждений?
- Есть несколько проблем, с которыми мы сталкиваемся. В самом начале многие руководители госорганов заявляли, что у них нет коррупции. Но когда мы доказывали, они становились заинтересованными, чтобы мы помогли ее искоренить. Борьба с коррупцией – специфическая вещь. И не каждый руководитель знает, как правильно определить причины коррупции. В этой части мы и помогаем. Большинство руководителей работают с нами достаточно плодотворно, конструктивно. Но на низовом и среднем уровнях мы зачастую встречаем сопротивление и саботаж, когда рекомендации, которые можно быстро реализовать, спускаются на тормозах.
- Меняется ли психология госчиновников?
- Сейчас уже можно сказать, что с руководителями госорганов мы работаем на одной волне. Когда мы говорим о том, что есть коррупционные риски и надо что-то делать, большинство руководителей относятся к этому с пониманием, а отдельные выходят еще и с инициативой. Это нас радует. Но в целом у многих есть понимание, что эту работу надо продвигать, и она является ключевым моментом.
- А есть гарантия того, что, когда нынешний президент уйдет, эта тенденция борьбы с коррупцией, ее неприятие и изменение психологии останутся и не будет отката назад?
- Первый и второй этапы борьбы с коррупцией – показатель политической воли нашего президента. Уровень этой политической воли очень высокий. Теперь наша задача – выстроить соответствующий этому уровню механизм борьбы с коррупцией. Я постоянно подчеркиваю, что основной нашей работой является выстраивание этого механизма, чтобы эта система работала всегда, вне зависимости от других руководителей. Думаю, большую часть этой системы мы уже отработали и сейчас идем к тому, чтобы создать свою собственную антикоррупционную систему. Когда мы только начинали эту работу, многие рекомендовали взять наиболее успешный опыт других стран. Но при всем этом мы забываем, что, когда копируем чей-то опыт, копируем результат определенной работы. И успеха другие страны добились в результате определенного процесса. Так не бывает, чтобы без прохождения определенного процесса был результат. Это не сработает. Поэтому мы должны пройти свой собственный путь борьбы с коррупцией и в процессе выстраивания механизма пережить определенные процессы, чтобы понять, что работает, а что не работает. Так по крупицам самим создать свою собственную систему, чтобы она и работала постоянно, и чтобы в этой системе были заинтересованы и руководители госорганов, и общество, и бизнес. Нужна система, которая будет давать реальные результаты.
- Роль населения в борьбе с коррупцией велика. У вас есть рецепты для простого гражданина, как он должен реагировать на проявления коррупции, как он может поддержать вашу работу?
- Безусловно, общественная поддержка антикоррупционных процессов – один из ключевых элементов. К примеру, в Южной Корее вся антикоррупционная система держится на общественном порицании. Это ключевой антикоррупционный элемент. Мы хотим добиться такого же уровня общественного сознания и общественного порицания. Для этого первый шаг должны сделать госорганы. То есть они сами должны быть чистыми. Тогда в отношении отдельных коррупционеров общественное порицание усилится. У нас есть множество международных организаций, НПО, экспертов, которые поддерживают, есть отдельные элементы, которые работают по антикоррупционной пропаганде. А рецепт для граждан прост – не поощрять коррупцию в любом виде. Пусть то будет на низовом уровне: в школах, медучреждениях. Да, мы знаем, какие там проблемы, знаем, что наши граждане постоянно сталкиваются с вымогательствами. Но первый шаг борьбы – не поощрять и не давать взяток.
- Один из громких коррупционных скандалов последнего времени связан с проведением тендера на строительство кольцевой дороги в Иссык-Кульской области. Уже есть результаты расследования?
- В интересах следствия пока детали не разглашаются. Мы заинтересованы любое подозрение прояснять. В данном случае пока не могу комментировать, но этот вопрос на контроле.
О работе милиции
- Как вы оцениваете работу кыргызской милиции? Отвечает ли она требованиям сегодняшнего дня?
- На данном этапе система правоохранительных органов в целом работает, но есть несколько проблем, по которым надо еще принять меры. Во-первых, это обеспечение общественной безопасности наших граждан. В этой сфере сказать, что есть резкие изменения в лучшую сторону, пока нельзя. Преступность остается в течение долгого времени на одном уровне. Работа МВД по раскрываемости также остается на одном уровне. Здесь надо делать акцент не только на раскрытии преступности, а на превенции. Милиционеры должны работать не только когда совершилось преступление, а над тем, чтобы этого преступления не было, чтобы наши граждане могли спокойно выходить на улицы, не опасаясь ничего. Эта задача поставлена, в этом направлении будем работать. Во-вторых, есть другие узкие направления, над которыми предстоит работать, в том числе безопасность дорожного движения, меры по снижению криминогенной ситуации. Тут вопрос стоит не только об МВД, но о системе правоохранительных органов в целом. На данном этапе мы готовим комплекс мер, направленных на реформу правоохранительных органов.
- Но о реформе МВД речь идет уже много лет.
- Когда мы говорили о реформе правоохранительных органов, всегда имели в виду только МВД. Сейчас мы будем смотреть шире и брать в целом систему правоохранительных органов. Туда входит не только МВД, но и другие структуры, в том числе и спецслужбы. В скором времени будет объявлено о реформировании правоохранительных органов. Мы уже знаем, как реформировать эту систему, как должно быть, ожидаемые результаты и в целом как система должна работать. Мы планируем поднять эффективность правоохранительных органов еще на несколько уровней выше.
- Проект «Безопасный город» будет реализован?
- По данному проекту сейчас идут судебные процессы, я не знаю, чем они закончатся. Но по инициативе МВД недавно мы обсуждали это с новым министром, у нас появляется возможность поэтапно и собственными силами внедрить этот проект. Речь идет о поддержке и со стороны муниципалитета, и со стороны местных органов власти. Актуальность проекта очень высокая, поэтому нам необходимо внедрять этот проект, другой вопрос, каким образом. В этой части у нас, к сожалению, два года назад возникли проблемы, но тем не менее мы должны его реализовать. Если получится реализовать в том виде, в котором предлагает МВД, без привлечения дополнительных средств, это будет прекрасно.
- Как идет следствие по обвинению оппозиционеров в попытке захвата власти?
- Пока идет следствие, я воздержусь от комментариев.
О Вооруженных силах
- В Министерстве обороны произошли большие пертурбаций. Расскажите о них.
- По Министерству обороны возбуждено несколько уголовных дел, связаны они с разными преступлениями коррупционного характера, это и хищения, и тендерные вопросы. На данном этапе идет расследование. Что касается в целом Вооруженных сил, мы провели ряд реформ. На базе министерства создали Генеральный штаб Вооруженных сил Кыргызстана и Государственный комитет по делам обороны (ГКДО). Тем самым мы обеспечили единое управление всеми Вооруженными силами Кыргызской Республики, и в случае чрезвычайной ситуации начальник Генерального штаба является высшим должностным лицом, который координирует и обеспечивает взаимодействие не только Вооруженных сил, но и всех правоохранительных органов в отдельных случаях. Кроме того, мы распределили функции и полномочия между Генштабом и Государственным комитетом по делам обороны. Это необходимо для того, чтобы четче распределить между ними функции и четче определить зоны ответственности. На данном этапе ГКДО является органом, который будет заниматься исключительно вопросами обеспечения Вооруженных сил. То есть теперь у командира не будет болеть голова, где ему брать портянки или чем накормить солдат. Теперь назрел следующий этап реформирования – повышение эффективности войскового управления, работы Генштаба, в результате мы еще больше повысим эффективность системы управления Вооруженных сил КР.
- На сегодняшний день мы можем говорить, что сами кормим свою армию, или это все вливания извне?
- Конечно, мы сами кормим свою армию. На данном этапе мы собственными силами и собственными ресурсами развиваем Вооруженные силы Кыргызстана. Кроме этого, у нас есть партнеры, с которыми достигнута договоренность о перевооружении нашей армии, этот процесс тоже продвигается своими этапами. Мы потихоньку идем на обновление вооружения. Но в целом надо думать о повышении боеготовности. У нас будет малочисленная армия, но боеготовность будет высокая.
- Вы сказали, что расследуются несколько уголовных дел о хищениях в отношении бывшего руководства Минобороны. Неужели даже в таких сферах, как безопасность и оборона, процветают хищения и воровство? Почему у нас такой вороватый народ?
- Вы дословно озвучили мое удивление, которое было на определенном этапе работы. Конечно, это печально. Печально, когда правоохранительные органы занимают лидирующие места в рейтинге коррупциогенности, печально, что у нас в оборонной сфере есть хищения. Но сейчас не время искать причины. Наша задача сделать все, чтобы эти процессы прекратились, и кардинально поменять ситуацию. Есть субъективные причины вороватости, но в целом нам нужно сделать так, чтобы человеку невозможно было что-то своровать. Даже если в мыслях он допускает стянуть то, что плохо лежит, чтобы система не давала претворить эти планы в жизнь. К сожалению, в мысли каждого человека залезть не можем и научить Родину любить тоже. Но есть тезис нашего президента, который сказал, что те граждане, кто хочет заработать деньги, должны идти в бизнес, а не на госслужбу.