Я русская. Я кыргызка…
Моя мама очень любит рассказывать про свое детство. Оно пришлось на военные годы. Бишкек (Фрунзе) тогда был совсем другим. Люди тоже были другими, наверное, потому, что им было что беречь…
…Я легко представляю себе эти картины. Вот она, широкая неасфальтированн
Позже мама рассказывала, что ее очень мучил вопрос – почему они плачут? А маслянистую горьковатую добычу делили с младшими, теми, кто не дотянулся до краёв подводы.
…Раннее утро, но солнце уже припекает. Ребенок идет по базару. Каждую неделю в субботу он покупает читок молока, 250 граммов - всегда у одного и того же продавца. Торговцы давно знают этого вихрастого пацана, который протягивает сложенную пригоршней ладонь к каждому бидону: молоко надо попробовать. Все продавцы молча наливают драгоценную жидкость в ладошку, ребенок прикладывается к руке губами. Никто не прольет ни капли. И так до последнего в ряду. Этот трогательный и скорбный ритуал повторяется из недели в неделю. Никто не улыбается и не умиляется – война…
А еще мама говорит, что она не знала, какой она национальности. И никто не знал. Это был вопрос тогда несущественный, даже глупый. Наверное, потому, что надо было дождаться с кровавой бойни отцов и сыновей, поднять страну. Построить заводы, проложить железную дорогу, вырастить хлеб. Вернуть детям детство, взрослым – надежду. Победить. Сейчас у нас другие заботы, хотя голодные детские глаза можно увидеть и не выезжая на африканский континент, к сожалению.
Но не где-то, а у нас, когда почти в каждой семье по шесть мобильников и два автомобиля, неполноценное питание, согласно докладу Детского фонда ООН, является причиной 22% смертей детей в возрасте до 5 лет. Войны нет, а молока ребенку в ладошку никто не наливает. Почему?
Почему любить Родину стало можно только за деньги на митинге, друг другу помогать по выгоде, почему нас разделила злоба?
За что можно любить Родину? За то, что по улицам родного города когда-то вслед за подводой бежала босиком мать, а отец подростком стоял у станка. Потому что они таки выстроили – не рай, нет, но место, где каждый день я просыпалась в полной уверенности, что молока мне дадут сколько влезет. Почему это важно? А что вам, господа, важно, если не важно это?
Так вышло, что семья моя родом из Прибалтики. Много невероятных историй порасскажут переселенцы советской эпохи о своих перемещениях по большому «общему дому». Еще одну излагать нет смысла. В результате кровь моя принадлежит одному этносу, язык, образование и воспитание – другому. А Родина – третьему. Вот и осталось у «родителей»-госу
И тем не менее я русская. И я кыргызка. Приезжая в любую чужую страну, я тут же понимаю, что говорю, как кыргызка – только на русском языке. Думаю, как кыргызка. Отношусь к жизни, делам, работе, порядку и даже к детям именно так.
Я понимаю, что, несмотря на чистоту и перспективность больших городов, скучаю по Бишкеку. По видам из окна. По дороге по Боомскому ущелью. По вкусу воды и хлеба, запаху травы, грозе и солнцу. Нигде больше нет такого солнца – щедрого. Нигде нет такой грозы – оптимистичной, без капли мрачности и безысходности. Нигде больше нет МОЕГО ДОМА. И никогда не будет…
Что-то важное, но ускользающее, трепетное, чистое, сломалось в нас, отвернулось лицом к стене наше настоящее, человеческое. И пока не поздно, пора проснуться и вернуть себя самим себе. Ведь мы же все те же, такие же люди, которые когда-то наливали голодному ребенку молока в ладошку. Не обращая внимания на разрез глаз и цвет кожи…
Светлана Бегунова